Книга Темная душа, страница 97 – Ив Ньютон

Пусть сначала проткнут меня колом.

— Ты что-то скрывал от меня, — говорю я, медленно приближаясь.

Он оборачивается, на мгновение его глаза становятся дикими, прежде чем он узнаёт меня.

— Иззи. Что ты здесь делаешь?

— Я знаю, почему они заперли меня. Они знали, что этот день настанет.

Выражение лица моего брата меняется, усталость сменяется настороженностью.

— Какой день?

— День, когда за мной придут Коллекционеры.

— Коллекционеры? — осторожно спрашивает он. — Что это, чёрт возьми, такое?

Я вкратце рассказываю ему о том, что мы выяснили, и на его лице появляется отвращение.

— Нет, — заявляет он. — Ни за что на свете я не позволю, чтобы это случилось с тобой.

— Мы тоже, — говорит Си-Джей, появляясь позади меня вместе с Кассиэлем. Я знала, что они там. Я чувствовала их. Даже чувствовала их запах. Мои чувства обострились. Я не уверена, что причина в том, что это часть моего «взросления», или потому, что я отчаянно не хочу, чтобы из меня сделали книгу, или, что ещё хуже, что я лучше осознавала своё окружение.

Айзек прищуривается, переводя взгляд с Си-Джея на Кассиэля с нескрываемым подозрением.

— Что значит «мы»? С каких это пор вы двое работаете вместе?

— С тех пор, как твоя сестра стала мишенью для учёных-магов-психопатов, которые хотят превратить её в живую книгу, — сухо отвечает Си-Джей.

— Это не шутка, — огрызаюсь я, моё терпение на исходе. — Айзек, мне нужно знать, говорили ли когда-нибудь мама с папой об этом. Хоть что-нибудь.

Айзек с озабоченным видом проводит рукой по волосам.

— Песня…

— Что за песня? — я бросаюсь на него как безумная, бросаюсь вперёд и крепко сжимаю его руку. — Что за песня?

Лицо Айзека слегка бледнеет.

— Разве ты не помнишь? Когда мы были детьми, папа пел этот жуткий старый детский стишок?

— Я не помню, — говорю я, качая головой. — Какой стишок?

Айзек закрывает глаза, вспоминая мелодию. Когда он снова заговаривает, его голос становится певучим, от чего у меня по спине пробегают мурашки:

— Испачканные чернилами пальцы ищут редкую, ни с чем не сравнимую кровь близнецов.

Когда в небе повиснет кровавая луна, взгляни в серебряный зеркальный глаз.

Искомое знание становится цепью, но общее знание избавит от боли.

Учёный боится того, что могут узнать близнецы, когда начнут проявляться объединённые силы.

Если учёные придут со связующей нитью, мысленно перелистайте их страницы.

Ибо то, что они ищут, они не могут забрать, И, если вы будете мысленно общаться, ваша связь не разорвётся.

Воцаряется абсолютная тишина. Я чувствую себя физически больной. Песня звучит смутно знакомо, но, когда я закрываю глаза, я понимаю, что мне её никогда не пели. Раньше я слышала, как она доносится из комнаты Айзека в ночном воздухе, леденящая и пугающая. Я никогда по-настоящему не знала слов, только мелодию, и иногда по ночам она пугала меня до полусмерти.

— Он пел её тебе, когда ты был маленьким? — спрашивает Кассиэль с ужасом в голосе.

Айзек мрачно кивает, когда я открываю глаза. Он смотрит на меня с нарастающим ужасом.

— Они готовили меня. Предупреждая об опасности, но не объясняя её напрямую.

— Это полный капец, — бормочет Си-Джей, но выражение его лица задумчивое. — Но эффективный. Даже не понимая контекста, ты бы помнил предупреждение.

Я обхватываю себя руками, пытаясь унять дрожь.