Книга Доктор для следователя, страница 40 – Алиса Север

Я застыла, не в силах пошевелиться. Сквозь тонкую ткань его мундира и моего платья я чувствовала жар его кожи, слышала ровный, чуть учащенный стук его сердца. От него пахло остывающим камнем, озоном и чем-то еще… древесным и терпким, как дорогой парфюм.

Я подняла на него глаза. Его лицо было совсем близко. Слишком близко. В его обычно ледяных глазах плескалось что-то темное, стремительное, почти… потрясенное. Его пальцы все еще впивались в мой бок, и это прикосновение обжигало, как раскаленный металл.

Мы замерли в этой немой, неловкой позе, нарушая все возможные дистанции — как служебные, так и личные. Воздух между нами сгустился, стал густым и сладким, как мед. Я видела каждую ресницу, обрамляющую его бледные глаза, каждую морщинку у губ, обычно сжатых в строгую линию.

— Вы… — его голос прозвучал хрипло, и он резко, почти отбросил меня от себя, как будто обжегся. Я едва удержалась на ногах, хватая ртом воздух. — Будьте осторожнее, — закончил он, отводя взгляд. Его щеки, казалось, покрылись легким румянцем.

— Я… — я попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Вся моя язвительность куда-то испарилась, оставив лишь странную, трепещущую пустоту внутри.

Он отвернулся, резким движением поправив складки на своем безупречном плаще. Его спина была напряжена, как у кота, готовящегося к прыжку.

— Отчет, — снова произнес он, уже своим обычным, холодным тоном, но в нем проскальзывала какая-то надтреснутость. — Принесете завтра утром. В отделение.

И, не сказав больше ни слова, он вышел, оставив меня одну в центре комнаты. Дверь закрылась за ним с тихим, но окончательным щелчком.

Я медленно опустилась на ближайший табурет, все еще чувствуя на талии жгучий отпечаток его пальцев. Воздух в аптечной все еще вибрировал от его присутствия, а в памяти стоял образ его глаз — не холодных и оценивающих, а растерянных и по-настоящему живых. И что это было черт возьми! К этому я совсем не была готова…

Это было уже не просто противостояние. Между нами пробежала искра, опасная и непредсказуемая. И я, и он это почувствовали. И теперь нам обоим предстояло решить, что с этим делать.

На следующее утро я проснулась с ощущением, будто провела ночь не в кровати, а на раскаленной сковороде. Образ Калена — его близкое лицо, растерянный взгляд, жар его рук — преследовал меня даже во сне. Я злилась на саму себя. Что это было? Мимолетная слабость? Профессиональная деформация — интерес к сложному «пациенту»? Или нечто большее, о чем я боялась даже думать?

Явиться к нему в отделение с отчетом было последним, чего мне хотелось. Но отступать было не в моих правилах. Я надела самое простое и строгое платье, собрала волосы в тугой узел и, стараясь придать лицу бесстрастное выражение патологоанатома, отправилась в путь в сопровождении мрачноватого Гарса.

Меня провели в его кабинет. Он сидел за столом, уткнувшись в какие-то бумаги. На сей раз он даже не поднял головы, когда я вошла.

— Отчет, — сказала я, кладя папку на край стола.

— Положите там, — он махнул рукой в сторону свободного стула, не глядя.

Воздух в кабинете был ледяным, и дело было не в магии, а в натянутой, неловкой тишине. Он делал вид, что я — просто очередной курьер. И я понимала, что это — его защитная реакция. Так же, как и моя холодность.