Книга Доктор для следователя, страница 9 – Алиса Север

— Я заплачу, — сказала я. — Но не две короны. Пятьдесят медяков — за работу и материалы. И мы пробуем.

Риск был огромным. Если не сработает, я потеряю и деньги, и камень. Но если сработает...

Геннадий почесал затылок.

— Ладно, — вдруг согласился он, и в его глазах мелькнул азарт. — Почему бы и нет? Поставлю тебе временный контур. Но если через неделю он рассыплется — я не виноват.

— Договорились, — кивнула я.

Пока он колдовал над камнем, я чувствовала, как по спине бегут мурашки. Это была не уверенность, нет. Это был страх и надежда одновременно. Я шла ва-банк, полагаясь не на знания этого мира, а на свою собственную логику, на принципы физики и энергии, которые, судя по всему, работали и здесь.

Через час Геннадий закончил. Камень выглядел так же, но к нему теперь тянулась тонкая медная проволока, оплетенная вокруг небольшого, мерцающего кристалла.

— Готово, — выдохнул он, вытирая пот со лба. — Включи.

Я положила руку на камень и мысленно, как учил Геннадий, подала импульс. Камень дрогнул, и от его поверхности повеяло слабым, но стабильным холодом. Он работал.

Геннадий смотрел на свое творение с нескрываемым изумлением.

— Черт возьми... а ведь работает. — Он покачал головой и посмотрел на меня с новым, уважительным интересом. — Ты откуда это знаешь, хозяйка?

Я взяла со стола пятьдесят медяков и протянула ему.

— Догадалась, — уклончиво ответила я. — Спасибо за работу.

Он ушел, все еще качая головой и бормоча что-то про «непонятных баб».

Я осталась одна в тишине трактира, глядя на мерцающий стабилизатор. Холодный воздух окутывал мою кожу. Это была не просто победа. Это было доказательство. Доказательство того, что мой ум — мое главное оружие в этом мире. И оно, похоже, было острее, чем я думала.

Холодный воздух, идущий от камня, был слабым, но неумолимым. Он был моим первым реальным достижением. Победой логики над магическим фатализмом. Но одной победы было мало. Нужно было наступать.

С оставшимися двумя коронами в кармане я чувствовала себя чуть увереннее, но до открытия трактира было как до луны. Нужно было запустить производство. И начать я решила с хлеба.

В кладовке я нашла закваску. Вернее, то, что от нее осталось — засохший комок, пахнущий унынием и забвением. Прежняя хозяйка, судя по всему, не утруждала себя кулинарными подвигами. Мне пришлось возрождать ее с нуля, по смутным воспоминаниям из книг по биохимии и кулинарных шоу, которые я смотрела в редкие минуты отдыха. Мука, вода, терпение. Это напоминало выращивание бактериальной культуры в чашке Петри.

Пока закваска вызревала, я принялась за пивное сусло. Рассчитанные мною пропорции ячменного солода и хмеля вызывали скептическую усмешку у поставщика, старого Бориса, торговавшего зерном на рынке.

— Девка, ты с ума сошла? Столько хмеля — пиво горьким будет, как полынь! — качал он головой, отмеряя мне зелье.

— Так и задумано, — парировала я, отсчитывая медяки. — Чтобы чувствовалось.

Он пожал плечами, списав мои странности на горечь утраты и женскую глупость.

Дни превратились в череду монотонных, выматывающих ритуалов. Я месила тесто, выставляла его подниматься в самое теплое место у печи, следила за температурой сусла в медном чане, который с трудом удалось отдраить до блеска. Мои руки, привыкшие к стерильным перчаткам и точным инструментам, теперь были исцарапаны, в мозолях и пахли дрожжами. Я засыпала, едва дойдя до кровати, и просыпалась с первыми лучами солнца, чтобы проверить, как идет брожение.