Книга Доктор для следователя, страница 12 – Алиса Север

Я вымыла последнюю кружку, вытерла столы и, наконец, опустилась за прилавок, чтобы пересчитать выручку. Медяки звенели, переливаясь из рук в руки. Я аккуратно складывала их в стопки. Набежало прилично. Очень прилично. Доход за один день перекрыл все мои предыдущие траты на закупки. Я отложила сумму, необходимую для оплаты новых поставок, и у меня еще осталось. Впервые за все время в этом теле я чувствовала не просто выживание, а почву под ногами.

Внезапно в окно постучали. Легко, почти несмело. Я насторожилась, сжимая в кулаке тяжелую затычку от бочки. Но за стеклом виднелось не пьяное лицо, а испуганное личико девочки лет десяти.

Я открыла дверь.

— Девочка, уже поздно. Что случилось?

— Мама… — прошептала она, сжимая в руках потрепанную корзинку. — Мама родит. А повитуха в соседней деревне, до утра не дойти. Бабка Акулина сказала, что вы… что вы знаете.

Меня будто окатили ледяной водой. Знаю? Да, я знала. Я знала все о патологических родах, о кесаревом сечении, о послеродовых осложнениях. Но здесь? Сейчас? У меня не было инструментов. Не было лекарств. Не было даже чистой простыни. И почему бабка Акулина знает, что я могу помочь с родами? Кто это вообще? А потом пришло воспоминание о дородной бабе, которую встретила сразу после того, как очнулась в этом теле. Интересно…

— Кто твоя мама? — спросила я, уже снимая фартук.

— Анна, жена лесника Мирона. Мы в избушке на окраине, за артефактным депо.

Я кивнула, мысли лихорадочно работали. Лесник. Значит, далеко. Нужно было нестись через всю деревню.

— Подожди тут, — приказала я девочке, заходя в свою каморку. У меня была небольшая сумка, оставшаяся от Мариэллы. Я бросила туда ножницы, которые прокипятила в самоваре, весь запас чистых тряпок, спирт, что удалось купить для дезинфекции, и пучок успокоительных трав, которые я заготавливала на всякий случай.

Выйдя, я увидела, что девочка стоит на том же месте, дрожа от страха и холода.

— Веди, — коротко сказала я, гася лучины и запирая дверь.

Мы почти бежали по темным, пустынным улицам. Ночь была холодной, и от нашего дыхания поднимался пар. Я чувствовала, как адреналин прогоняет усталость. Мое тело, молодое и выносливое, послушно несло меня вперед. В голове прокручивались протоколы, возможные осложнения. Тазовая дистоция? Кровотечение? Разрыв? Без УЗИ, без мониторов, без возможности экстренного оперативного вмешательства — я была слепа и почти беспомощна.

Избушка лесника стояла в стороне, в окружении темного, безмолвного леса. В окне тускло светился огонек. Внутри было душно и жарко. На кровати, залитая потом, лежала молодая женщина. Ее лицо было искажено гримасой боли. Рядом суетилась пожилая соседка, с беспомощным видом не знавшая, куда деть руки.

Возвращалась я на рассвете. Поселок медленно просыпался: из труб поднимался дымок, с артефактного депа доносился привычный гул. Но для меня мир перевернулся. В ушах еще стоял детский крик, а в пальцах помнилась упругая теплота новой жизни. Контраст был ошеломляющим. Еще вчера я измеряла успех звоном монет, а сегодня держала в руках нечто бесценное.

Дверь трактира была такой же, какой я ее оставила. Замок висел нетронутый. Я вошла внутрь. Вчерашний запах пива и еды показался плоским, почти пошлым после терпкого воздуха родовой избы.