Книга И всюду слышен шепот Тьмы, страница 32 – Джой Моен

Беньямин, оседлав мотоцикл, рванул в ту же сторону, куда собиралась ехать Моник, оставляя после себя смерч из пыли и дорожку быстро рассеивающегося сизого дыма. Ярко-красные фары осветили путь до поворота в сгущающихся сумерках. Радовало то, что до фермы оставалось всего ничего, а небо было покрыто голубыми и оранжевыми пятнами, сохраняя видимость.

Въезд в Локронан освещали газовые фонари, дорога была пуста, даже одиноких путников, ищущих приют на ночь, не наблюдалось, однако девушка надеялась, что редкие существа встретятся ей в городе. Ехать одной среди множества теней не казалось хорошей затеей. Мысли невольно вернулись к прошедшему дню, тому хорошему, что успело случиться.

Трудно поверить, но Моник так легко приняли в музыкальный клуб, куда совсем недавно не хотелось идти вовсе, и именно это место подарило ей невероятные чувства, сравнимые лишь со столь желаемым долгожданным подарком на день рождения. Знакомство с Эрве так ясно возникло перед глазами, словно Зоэ-Моник заново переживала его, пока ноги самовольно крутили педали, не полагаясь на просочившееся в фантазии сознание. Несмотря на то что наверняка предстала пред парнем в не лучшем свете, она радовалась свершившемуся факту.

Перебирая воспоминания до мелочей, Моник не заметила, как ее губы растянулись в улыбке. Минуя магазинчики и лавки, в которых уже не горел свет, девушка заметила трех старушек, болтающих под прожектором фонаря, образуя незавершенный круг. Завидев счастливую молодую девушку, они повернулись, провожая ее взглядом. Что-то в хрупких фигурках женщин смутило Моник Гобей, холодок пробежал по загривку, и, отъехав на достаточное расстояние, она обернулась. Старухи по-прежнему не сводили с нее пристального взгляда, медленно обнажая в оскале желтые, наполовину сгнившие зубы, будто имитируя мимику девушки.

Седые волосы, выбившиеся из-под платков, развевались в едва ощутимых порывах ветра, напоминая тонкие сухие оболочки червей, молящие о спасении. Сердце Зоэ-Моник грозилось прорвать грудную клетку от поразившего его страха, она закрутила педали, сколько было сил, чтобы поскорее убраться подальше от странных женщин или наваждения, созданного богатой фантазией, благодаря тусклому свету и играм теней. В любом случае захотелось оказаться в доме прямо сейчас, рядом с родителями, где находился небольшой, но тихий островок безопасности.

Выезжая на дорогу, ведущую прямиком к ферме, Моник еще раз убедилась, что за ней никто не следует, и немного сбавила темп. Дыхание сбилось, от резвой езды ноги налились свинцом, но до домика, силуэт которого четко вырисовывался на фоне грязно-желтого горизонта, оставались считаные минуты. Ветер лавировал между стеблями кукурузы, шурша и поднимая усталые листья; в полумраке поле напоминало армию перекошенных бойцов, чьи шарниры забыли смазать, и они застыли в позах, сохранившихся в памяти последними. Днем казалось, что листья кукурузы желают проявить сострадание, укрыть путника от злосчастного солнца, а ночью – обвить шею и не отпускать, пока из горла не вырвется предсмертный хрип.

Одежда липла к телу, вызывая скованность движений, дуновение ветра гнало мурашки по коже, но Зоэ-Моник, стараясь не поддаваться нарастающей панике, крутила педали по накатанной тропинке. Внезапный глухой стук падения о землю заставил девушку вздрогнуть и обернуться, но вокруг по-прежнему ничего не было. Возможно, один из початков, перестав бороться, сдался и сгинул в рыхлой земле, а может, ночные животные среди зарослей кукурузы выбрались на охоту. Успокаивая себя подобными мыслями, Моник всматривалась в густо усаженное поле.