Книга И всюду слышен шепот Тьмы, страница 36 – Джой Моен

– Послушайте, нельзя же вот так, без приглашения врываться в чужой дом. Если вы хотели зайти в гости, нужно было сделать это днем, в крайнем случае вечером. Будьте благоразумны, месье Ратте. Отправляйтесь домой, иначе мне придется корить себя, случись с вами чего по дороге.

Ксавье Ратте никак не отреагировал на слова Элайн Мелтон-Гобей, начавшую терять терпение. Ей хотелось схватить человека за шиворот и выволочь прочь из своего дома, несмотря на его юродивость. Неужели в Локронане так принято – не считаться с хозяевами дома. Все ли французы настолько беспардонны или только им так повезло с соседями?

– Зна-а-аю я таких, как вы, – прозвучал вдруг голос гостя, вернувшегося в реальность; Ксавье, опираясь рукой, не стянутой нелицеприятными шрамами, на стол, поднялся и сделал несколько шагов в сторону выхода. – Приезжаете в тихие места, чтобы опорочить их своей магией. Коварные тва-ари. Думаете, что затаитесь и никто не узна-ает, но вас всегда находят. Все-егда-а. Находят и сжигают, наслаждаясь вашими истошными криками.

– Да как вы смеете, ваш разум повредился! Сначала пугаете мою дочь, потом приходите в мой дом, оскорбляете мою семью. Мы давно не живем в каменном веке, господин Ратте, пользоваться магией в рамках закона нашего мира не запрещено, и мне жаль, что это против ваших личных убеждений, но все, что вы можете сделать в такой ситуации, – смириться!

– Я не выжил из ума, мальчишка! Пусть весь мир и вертится безостановочно, но такие места, как Локронан, ценят свою историю и устои. Я выведу вас на чистую воду, и тогда-то заговоришь иначе! – махнув рукой и брызгая слюной, прокричал Ксавье, ковыляя к выходу.

На это Эгон уже не смог сдержаться. Подхватив под руку мужчину, изрыгающего проклятия, он силком поволок гостя наружу. Молчавшая все это время Моник почувствовала, как дрожат ноги, подгибаются колени. Этот мужчина изрядно напугал ее, заставил понервничать в который раз за день. Чего хотел от них этот борец против магии? Значит ли его приход то, что маленький островок безопасности, их ферма, больше таковым не является? Поток мыслей прервал плеск за спиной, и Моник с криком побежала в ванную комнату, лихорадочно перекрывая кран.

Горячая ароматная вода дарила желаемое умиротворение; каждая клеточка тела шептала хозяйке о благодарности, расслабляя. Раны щипало, но эта боль была незначительна по сравнению с тем, что испытывала Зоэ-Моник в душе. Девушку терзала мысль о том, что ей навеки придется прослыть лгуньей, и иного выхода не виделось. Она лгала и продолжает лгать родителям, а теперь придется нести на устах ту же ложь и подругам.

Внезапное чувство одиночества закралось, пожирая внутренности, оставляя после себя дыру, заполненную пустотой. Чтобы не терзаться, по-хорошему лучше вовсе не водиться ни с кем, держаться особняком, никого не любить, тогда и только тогда количество наносимого ей вреда значительно сократится. Но как теперь отступить, когда проклятое сердце познало всю прелесть дружбы? Словно зависимое, оно стучалось и билось о ребра, прося еще. Единожды почувствовав на языке вкус таящего шоколада, вы уже не сможете остановиться, так и одинокая душа, коснись ее любовью, никогда не перестанет желать большего. Она хотела познакомиться поближе с Арлетт, Леони и Эрве, но имела ли право требовать от них искренности, когда сама могла взамен лишь притворяться таковой.