Книга И всюду слышен шепот Тьмы, страница 37 – Джой Моен

Тьма не оставит девушку, умоляй она даже на коленях, убивайся, угрожай, темнота не уйдет, поселившись бок о бок, кормясь чужим страхом. Когда впервые Моник столкнулась с ней? Об этом девушка вдруг подумала, опустившись в ванну под самый нос, наблюдая за танцующими под толщей воды прядями волос. Она помнила себя еще совсем малышкой, играющей на полу в одной из череды съемных квартир. Девочка знала, что родители тайком заглядывают в отведенную под детскую комнату, чтобы проверить, чем та занята. Моник стеснялась этого и не хотела, чтобы таинство детского воображения раскрылось хоть кому-то, пусть это были и родные матушка и отец.

Решая поиграть в прятки с Элайн и Эгоном, девочка зажмурилась, сжав крохотные кулачки, желая прямо сейчас оказаться в ином месте. Темнота пошла рябью, Моник на миг растерялась, думая, что открыла глаза, но нет, веки трепетали, тогда как взору предстал зал с высокими потолками в каменном дворце принцессы, которая уже ожидала гостью для совместных игр.

Поначалу несмело Зоэ-Моник прошла в глубь замка, минуя колонны, и спряталась за одной из них, но любопытство, проснувшееся от услышанной песенки, заставило девочку покинуть временное убежище. Странные строки напевал тонкий голосок: то была девочка примерно того же возраста, что и Моник, сидевшая посреди огромного круглого ковра.

На последней фразе незнакомка громко хихикнула и заколотила ногами в светлых носочках о пол, одна из туфелек слетела и угодила в настенный канделябр, мгновенно погасив единственный источник света. Моник не понимала ни слова из впервые услышанного ею языка, будто девочка просто промурлыкала под нос выдуманные строки, радуясь собственной шалости. Уже гораздо позже, когда Эгон Гобей начнет обучать дочь французскому, она вдруг вспомнит колыбельную, звуча-щую в устах малышки приговором для несчастного Бога Любви.

Кромешная темнота проглотила просторный зал, Зоэ-Моник вздрогнула, понимая, что больше не слышит песенки, лишь шорох одежд незнакомки подбирался ближе, пока на щеке она не почувствовала чье-то дыхание. Словно по щелчку пальцев перед лицом загорелись свечи ручного канделябра, ослепляя на миг, но рыжеволосая незнакомка только рассмеялась, заметив гостью, закрывшую глаза ладонями, схватила ту за руку и усадила рядом с собой на ковер.

– Мы будем играть, а то мне скучно здесь одной.

Зоэ-Моник снова не поняла слов, но на всякий случай кивнула. Рыжеволосая принцесса, чьи веснушки в тусклом свете свечей казались, скорее, кратерами от оспы, вложила в руки гостье миниатюрные фигурки, напоминающие обугленных, выточенных из костей человечков, поднявших неестественно короткие ручки вверх. Не дожидаясь ответа Зоэ-Моник, девочка затянула новую песню: