Книга И всюду слышен шепот Тьмы, страница 40 – Джой Моен

Зоэ-Моник ошеломленно взглянула попеременке на отца и мать, подняв брови. Несмотря на недавно сказанные отцом слова, он все-таки сдержал обещание. Если Моник будет знать точные даты и полное имя бабушки, то сможет наведаться в местный архив и получить больше сведений о родственниках. Возможность приблизиться к желаемому стерла плохое настроение одним махом.

– Спасибо! Спасибо!!! – воскликнула девушка, обнимая родителей, прижимая их к себе как можно крепче, вдыхая родной аромат. Элайн коснулась лба дочери, поправляя одеяло.

– А теперь отдыхай. Время позднее, завтра нам предстоит не менее тяжелый день.

Вопреки накатившей усталости, Зоэ-Моник не могла сомкнуть глаз; возбуждение от предвкушения подарило второе дыхание, и она, улыбаясь, смотрела на потолок, где тени по обыкновению устроили ночные танцы. Веки начали слипаться, когда Моник услышала тихий разговор матери с кем-то; Элайн произнесла имя единственной оставшейся у нее тетушки, чем побудила любопытную дочь приникнуть к щели приоткрытой двери комнаты.

– Да, я понимаю, но, Джи, порой я не знаю, как говорить с ней. Мне кажется, Зоэ-Моник что-то скрывает. О, ну не надо напоминать, я знаю, что была такой же. Да…

С улыбкой на устах девушка вернулась в постель, в глубине души радуясь, что родители борются за нее, пускай даже с ней же самой. Она дала себе зарок быть еще осторожнее, стараться лучше, чтобы больше не расстраивать матушку и отца, ведь новое начало значит для них столь много. Вдали от былого они будут счастливы, и в силах Моник помочь им обрести желаемое.

Вечный сумрак крепко обнимал полуразрушенные своды и шпили некогда богато украшенного замка. Крыши башен прохудились настолько, что сквозь них можно было увидеть солнце, если бы оно осмелилось войти в Астрал. Даже притаившиеся тени клубились вокруг, страшась войти внутрь строения, созданного их господином. Один лишь дикий молодой виноград без страха карабкался по стенам, затягивая собой любые проемы, которые только попадались на пути.

В таком же сером, пыльном и мрачном тронном зале восседал король здешних мест, положив ногу на ногу и подперев рукой щеку, с зажатым в пальцах мундштуком, на конце которого тлела тонкая сигарета. Взгляд голубых, почти прозрачных глаз древнего вампира безучастно блуждал в пространстве комнаты, казалось, он, как и весь замок, высечен из мрамора, на долгие лета, застыв в ожидании перемен. Кожа вампира напоминала бумагу, такой белой и тонкой она была, седые пряди зачесаны назад, и даже гуляющие по замку сквозняки не колебали и волосинку.

Пепел, до последнего цепляющийся за воздух, оторвался и разбился на мелкие кусочки прямо на черную одежду короля, но тот не обратил на это никакого внимания. Канделябры в тронном зале были погашены, и только огонек сигареты выдавал присутствие вампира. Мужчина знал, что возжелай он, и замок вмиг обрел бы былое величие, но все это было ему безразлично теперь, когда дочери короля, его малышки, больше не было рядом.

Воспоминания перелистывали страницу за страницей, предлагая взглянуть на милые сердцу образы: вот рыжеволосая девчушка скачет по саду вприпрыжку и звонко хохочет, останавливаясь у фонтана святых, хватает за руки Эдуара и Морисетт, верных отцовских слуг, и тащит, чтобы заставить поиграть в очередную, только что придуманную забаву, а вот напевает песенки, сидя на этом самом растрепавшемся от времени ковре под ногами вампира. Как давно это было, король силился вспомнить.