Книга Кровь для мотылька, страница 119 – Джой Моен

Заслышав сдерживаемые стоны, Матэуш начал движение вниз, покусывая кожу на ребрах, вокруг пупка, дотрагиваясь кончиком языка до влажной бусинки, дарующей наслаждение всем существам женского пола. Девушка сжала его темные кудри, подсказывая, как ей было бы приятнее всего, из последних сил стараясь не кричать, чтобы не потревожить обитателей замка.

– Пожалуйста…

Ведьма была на грани, как и сам Матэуш, давно не имевший удовольствия купаться в неге страсти и любви. Елейная истома охватила обоих в момент робкого вхождения члена в разгоряченную плоть; вампир виновато посмотрел в глаза возлюбленной, когда она дернулась от короткой вспышки боли, но, достигнув апогея одновременно, они почувствовали себя такими, какими не были никогда, – цельными.

Пробуждение ото сна мгновенно отправило Элайн в события вчерашней ночи. Воспоминание легкой поступью вошло в сознание, отпечатав каждую деталь: прикосновение кожи к коже, сумбурные ласки, отзывавшиеся теперь болью в натруженных мышцах предплечий и лодыжек. Нутро словно было набито мелкими камушками, тянущими к земле для того, чтобы ставшая соломенной голова не взмыла ввысь, навеки затерявшись в складках облаков, в бессмысленных попытках найти большее счастье, чем уже было испытано.

Девушка инстинктивно сложила руки на плоском животе, подумав, не может ли она уже быть матерью; неизвестно, как скоро происходит зачатие у вампиров и что с ними станется, если таковое все же случилось. Мысль прокатилась с кончика языка к гортани, тут же отозвавшись горечью. Элайн Мелтон усилием воли заставила себя проглотить вязкую неприятную слюну и улыбнуться.

Повернув голову, она заметила, что вторая половина кровати пуста. Неизвестно, как давно Матэуш покинул покои, ведь простынь в любом случае оставалась холодной. Вместо него на смятой ткани лежала записка, свернутая вдвое, приоткрывшая бумажный рот в немом ожидании, когда зазвучит ее шелестящий голос. Приподнявшись на локте, удерживая одеяло на груди одной рукой, ведьма ногтями ухватилась за бумагу, разворачивая.

Улыбка сама собой легла на бледные губы, а глаза перечитывали аккуратно выведенные строки, запечатлевая в сознании слова, наполняющие сердце трепетом в ожидании следующей встречи.

– Мой Матэуш. Теперь мой, – шептала Элайн, пытаясь в полной мере осознать, что же это значит на самом деле, каково это, когда твоя жизнь всецело принадлежит другому существу, столь не похожему на тебя самого. Мысль о том, как отреагируют на данную новость близкие родственники, она отодвигала в самый дальний и пыльный угол подсознания.

С кем Элайн Мелтон точно не хотела бы сейчас встречаться, так это с родителями Матэуша. Иштван Де Кольбер сразу учует запретную связь своего сына с недавно прибывшей в их замок гостьей, и какой разразится скандал, когда Хадринн поймет, что девушка пренебрегла ее настойчивым советом отказаться от первой любви, так внезапно обрушившейся на голову снежной лавиной, накрывшей плотным слоем чувств. Общество и вовсе открестится от них, отрежет, будто воспаленный аппендикс, и если самой Элайн до этого нет никакого дела, то того же нельзя сказать об элите вампиров; для них сей неблагоразумный поступок станет уничижительным крахом с долгоиграющими последствиями.

Омрачать настроение, одухотворенное посланием Матэуша, не хотелось, потому ведьма запретила себе думать об этом, сосредоточившись на сборах перед отправкой в ковен, бережно спрятав письмо в чемодан. Не успела она сделать и шагу из покоев, как в дверь влетела Бригитта со стопкой свежего белья в руках.