Книга Кровь для мотылька, страница 157 – Джой Моен

Владыка оторвал взгляд от наполовину исписанного листа бумаги и замер, пытаясь понять для себя, стоит ли отвечать. На этот счет напутствий от ведьмы не было. Не испортит ли он все, сообщив личность истинного суженого девушки?

– Тебе не понравится мой ответ. Подумай, стоит ли оно того. Не лучше ль сосредо…

– Я хочу знать, отец. Скажи мне, иначе я найду его сам, пусть даже его поиски займут много времени, – протараторил молодой вампир, расхаживая от угла до угла комнаты.

– Тебе не придется искать его, сын. Он все это время был рядом. Эгон Винце.

Услышав слова Иштвана, Матэуш остановился, в голове разом стало пусто. Желваки заходили под кожей вампира, когда он в полной мере осознал сказанное. Не зря он испытывал жгучую ревность, вызывающую кровавую пелену перед глазами; он чувствовал, но не понимал, что именно. Эгон отдал за жизнь Элайн половину души, словно тоже знал, что, как бы ни старался Матэуш, она будет принадлежать ему, этому жалкому слуге.

Молодой вампир вонзил зубы в костяшку указательного пальца, прокусывая кожу, чтобы боль физическая смогла унять агонию внутри. Однако шальная мысль, осветившая сознание, тут же заменила печаль на надежду, будто трепетное дыхание коснулось пламени костра. Пока Элайн и Эгон находятся в неведении собственных судеб, ими легче манипулировать.

– Я не могу позволить судьбе вмешаться в неподходящий момент, – прошептал Матэуш, оборачиваясь к тетушкам Элайн с горящими безумными глазами. Он подошел к сидящей ближе Джиневре, опираясь руками на подлокотники, почти вдавливая ее близостью в спинку кресла, приказал:

– Явите мне их нить судьбы, сейчас же!!

– Любимый, так ли это… – начала было Хадринн, но Иштван жестом велел ей не вмешиваться, заинтригованный планом сына.

Перепуганная Джиневра дрожащими руками начала доставать припрятанный в кармане одеяния клубок, когда Матэуш отступил, давая той пространство для маневра. Женщина встала, вытащила достаточно нити, чтобы намотать оба конца на ладони, раздвинув руки в разные стороны, и стала шептать едва слышно слова заговора.

Темно-синяя нитка стала полупрозрачной, от нее исходила сила, пробирающая до костей всех присутствующих. Матэуш кивнул сам себе, растянув губы в жадной улыбке, снял со стены трофеев в кабинете отца нож и с размаху полоснул посередине тонкой полоски пряжи. К всеобщему удивлению, нить не только не порвалась, но и стала толще, приобретая золотистый оттенок с огненными оборками по краям. Удивление, граничащее с паникой, отразилось на прекрасном лице молодого вампира, исказив его до неузнаваемости.

Матэуш попробовал еще раз, но столкнулся с сопротивлением, нить оставалась прежней. Тогда мужчина бросил под ноги нож, попросив у отца самые острые предметы, что только имелись в комнате. Неустанно в порыве ярости и отчаяния он противился судьбе, которая во что бы то ни стало решила взять свое, невзирая на чужие попытки обойти превратности. На лбу выступила испарина, курчавые волосы прилипли к коже, мешая, а влажные ладони с трудом удерживали меч, но Матэуш Де Кольбер не собирался сдаваться, то и дело рыча, осыпая ругательствами кусок пряжи.

– Остановись, родной, прошу, хватит!!! – кричала Хадринн, вставая между Джиневрой, изрядно уставшей призывать и контролировать магию, и сыном, не готовым отпустить то, что не все в этом мире ему по плечу. От приложенных усилий на шее молодого вампира вздулась вена, налет жажды испещрил левую половину его лица в ожидании новой порции свежей крови и плоти. Хадринн Де Кольбер больше не могла смотреть на мучения сына, а потому жестом показала младшей из сестер отпустить магию, закрыла ладонями лицо Матэуша, чтобы успокоить.