Книга Кровь для мотылька, страница 199 – Джой Моен

На подкорке сознания мысль, словно когти старой ведьмы, царапнула Матэуша, вынудив его плотно сжать губы. Эта тьма, клубившаяся теперь внутри Элайн, даровавшая спасение, разверзнет дыру между ними, которую не сможет залатать даже самая искусная швея. Но даже если дальше станет только хуже, Матэуш будет любить девушку по-прежнему, лелея воспоминания о былой Элайн, открывшей ему мир столь хрупких грез, на это у вампира будет вечность, пускай и без нее. «Тысяча лет – такой короткий срок для обладания тем, кого мы любим, такой короткий срок, чтобы оплакивать его»^[40].

Утром следующего дня Элайн не находила себе места. Заламывая пальцы, она бродила по коридорам замка из стороны в сторону после ошеломившей ее новости о том, что катары достигли свободного клана Каллизия, где жили ее старые добрые знакомые Флави Фрадетт и Огюстен Лесаж.

Как ни упрашивала ведьма Матэуша, он не разрешил присутствовать при специальной операции по защите территории чужого клана, но все же дружественного Бересклету, вместо этого отправился сам. Были заметны переживания мужчины, когда он напоследок, перед тем как покинуть замок, коснулся губами костяшек пальцев Элайн, с тревогой взирая на девушку.

– Боже, пусть с Флави и Огюстеном все будет в порядке.

Они не были близки, но Элайн все-таки могла бы назвать их своими друзьями, пускай они мало знали друг о друге, но в таком непостоянном мире было приятно иметь знакомых, настроенных к тебе благосклонно. Нигде не было и Эгона, которому Иштван, вероятно, приказал возглавить операцию по спасению, однако отчего-то тревожное чувство не покидало. Немного утешило то, что тетушки по просьбе Элайн заглянули в будущее и увидели положительный исход, хоть и не без трудностей.

Огюстен Лесаж, потрепанный и взлохмаченный, прибыл вместе с первыми спасенными и пленниками в замок. Как только он увидел Элайн, тут же бросился к ней, обнимая, будто старого друга, с которым они давно не виделись.

– Огюстен, Бог Всемогущий, ты в порядке, как я этому рада, но где же Флави?

Лицо мужчины скорчилось в гримасе боли, он тяжело опустился на диван в зале, хватаясь рукой за спинку.

– К великому сожалению, мы с моей любовью разминулись, когда все началось. Элайн, скажи, что я не потерял ее, молю, скажи, что ваши бойцы смогут отстоять наш дом и вернуть мне мое счастье в целости и сохранности. Я не знаю, как смог бы жить без моей Флави… – уронив лицо в ладони, сетовал Огюстен, переходя в истеричные стенания. Элайн гладила его по спине, утешая, сходя с ума от тревоги за подругу, Матэуша и Эгона, принимаясь молиться про себя.

– Вот увидишь, Оги, Флави вернется, я в это верю, и ты верь. Но как же ваши способности, в случае чего она сможет защитить себя?

Мужчина лишь помотал головой, не в силах заставить себя произнести ответ. Элайн больше не могла стоять без дела, пытаясь придумать себе хоть какое-то занятие. Девушка увидела, как тяжело приходится единственной экономке справляться со все поступающими спасенными, и принялась помогать Бригитте. Без потерь тоже не обходилось, одна из семей Каллизии, поселенная в свободных покоях, пронесла плач по гудевшему, словно улей замку, посеяв минуту молчания в память об ушедшем.

Бойцы, с ног до головы покрытые потом, грязью и кровью, проходили куда-то вглубь галереи, отчего Элайн посещали странные вопросы, ведь не могло же быть, что в такой час вампирам трудно удержаться от созерцания прекрасного для поддержания духа. В свободную минуту она последовала за вереницей вампиров, ведущих пленных, к слову, в основном крепких парней и девушек, и увидела, что потайная дверь за золотым зеркалом открыта настежь.