Книга Кровь для мотылька, страница 205 – Джой Моен

– Ничего, однажды и Лондон станет венгерской деревней^[42].

Элайн улыбнулась, скосив глаза и заметив дурачества мужчины, но посерьезнев, добавила:

– У вас не получится избавиться от меня так просто, Эгон Винце. Ну а если ты все же когда-нибудь разлюбишь меня, то я тебя уничтожу. Ты же помнишь, я злая и коварная кровавая ведьма, а теперь нам пора вновь надеть свои маски.

Гордо вскинув голову, Элайн направилась в замок, куда им уже пора было вернуться, чтобы сопровождать гостей. Девушка не услышала ни шороха одежды, ни шагов, но одна из теней подрагивала рядом с ней, следуя по пятам. Будучи у самого входа, Элайн услышала:

– Почту за честь пасть от вашей руки, моя госпожа. Будь осторожна.

Главы кланов уже поднялись наверх для всеобщего собрания, внизу же остались слуги и помощники, разбившиеся на группы, балуя себя горячительными напитками и закусками, развлекаясь сплетнями и обмениваясь новостями. Мишель и Джиневра решили остаться в покоях, чтобы провести ритуал на удачу. Элайн внимательно следила за каждым, особенно бросая колкие взгляды на Эде Ковача, Гезу Кочиша и Бенедека Фабиана, последний отсалютовал ей бокалом, растекаясь в приторной улыбке, от которой к горлу Элайн подступила тошнота. Всеобщее внимание к ведьме привлек Матэуш, подошедший ближе и собирающийся что-то сказать перед тем, как присоединиться к отцу в зале, но его кто-то опередил, воскликнув:

– Господин Матэуш, госпожа Элайн, мы так ждем вашей свадьбы, чтобы вновь собраться всем вместе и как следует отпраздновать это событие. Когда же ждать приглашения нашим хозяевам?!

Множество глаз обратились к ним, Элайн неуверенно пыталась улыбнуться, чувствуя усиливающуюся дрожь во всем теле. Молодой хозяин по-свойски приобнял девушку за талию, притянув к себе, и, не дрогнув ни единым мускулом, ответил:

– В самое ближайшее время, друзья мои, в самое ближайшее, не так ли, любимая?

– Конечно, – не чувствуя собственных губ, сказала Элайн, кожей ощущая, что все присутствующие ждут от них достойной демонстрации чувств. Вампир развернул ведьму лицом к себе, проводя пальцами по ее щеке, будто извиняясь за все то, что они наговорили друг другу прежде. Элайн замерла от прикосновения, застывшей скорби в зеленых омутах некогда родных глаз и позволила ему поцеловать себя на виду у жаждущей зрелища толпы. Еще совсем недавно ей нравился властный язык Матэуша, рыскающий у нее во рту в поисках жертвы, холодные губы, заставляющие ее собственные неметь, но теперь хотелось лишь упереться ладонями в грудь, оттолкнуть мужчину от себя. Так Элайн и поступила, гораздо нежнее, чем желала, чтобы никто не заметил раздора между женихом и невестой, выдавив из себя слова самым сладким голосом, который только смогла изобразить:

– Ну же, дорогой, оставь немного страсти на потом, иначе на нашей свадьбе гостям будет скучно смотреть во второй раз.

По толпе прокатился смех, Матэуш натянул уголок губ в подобие улыбки и, кивнув сам себе, отправился к лестнице. Элайн испытала облегчение, нелепо хихикнув и тут же поджав губы, глазами ища на столах и подносах слуг игристые напитки, некоторые из которых помогли бы ей немного успокоиться. Осушив первый бокал в углу комнаты, Элайн заметила, как на нее не моргая уставились ядовито каре-зеленые глаза. Матис скрылся за поворотом, уходя в коридор прежде, чем ведьма сообразила, что вампира здесь быть не должно.