Книга Наследие, страница 8 – Джой Моен

— Передайте мистеру Блэкмунду, что я... — дыхание Элисон сбилось, а на глаза наворачивались слезы, которые она безуспешно старалась сморгнуть. — Что мне пришлось уйти. Я неважно себя чувствую.

Гардеробщица взглянула на нее обеспокоено и уточнила лишь, не стоит ли вызвать ей такси или доктора, но Элисон уже бежала к выходу из музея, не слыша ничего вокруг. Губы ее тряслись, кровь отхлынула от лица, и думать она могла только о том, как позорно не упасть в обморок прямо здесь, на глазах у всех. И конечно вызывая такси и блаженно прикрыв глаза на заднем сидении мчащего ее домой автомобиля, она даже не вспомнила ни про папку с документами, ни про работу, такую желанную еще утром.

Едва закрыв за собой дверь, Элисон тут же скинула жакет, бросив его на пол, чего никогда себе не позволяла, заботясь о постоянном порядке в доме и выказывая недовольство Мелоди за разбросанные вещи. Туфли, элегантные, но по удобству напоминающие колодки, отправились туда же, и Элисон позволила себе громкий, сладостный вздох, ощутив ступнями прохладу паркета. Но облегчение пришло лишь на мгновение, и женщина диким зверем понеслась в свою комнату, уже не уверенная сможет ли найти там защиту и спокойствие.

— Ах, Мелоди, вечно ты... — выругалась Элисон, споткнувшись о брошенный на полу рюкзак, но тут же помчалась дальше.

Влетев в комнату, женщина опустилась на колени возле прикроватной тумбочки и, выдернув нижний ящик, начала вытаскивать его содержимое на пол, не заботясь о сохранности. Все в этот миг утратило ценность. Все, кроме шкатулки, хранящейся на самом дне. Взяв ее, Элисон только сейчас осознала, как дрожат и трясутся ее руки, как участился пульс, и удивилась, почему сердце до сих пор не выпрыгнуло из груди, прекратив ее мучения. Медленно, стараясь не уронить шкатулку, Элисон подняла крышку и осторожно, словно не веря тому, что видит, коснулась подушечками пальцев края плотной бумаги. Разворачивать их не было нужды — женщина и так помнила каждое написанное в них слово.

Записки. Три маленьких сложенных пополам белых листа, скорее всего вырванных из записной книжки. Но стоит только раскрыть их, как они превращаются в источник людской ненависти, злобы, жажды смерти. Чувствуя, как слезы заливают лицо, Элисон поставила шкатулку и раскрыла первый лист. Его она получила в десять лет и не сразу связала со смертью своей старшей сестры — Шелби Остелл. Маленькая и наивная она восприняла все как злую шутку одноклассников и спрятала записку подальше от убитых горем родителей — в одну из любимых книг, таким образом, непреднамеренно сохранив на долгие годы.

Холодные пальцы уже держали вторую записку. Другой город, другой дом и совершенно другая, повзрослевшая Элисон. Прошло восемь лет, которые в этом возрасте кажутся целой жизнью, но стоило только ей найти этот сложенный листок, как воспоминания накрыли холодной лавиной. И снова записка стала подтверждением смерти. Элисон лишилась троюродной сестры Марии Мартин, хотя малодушно готова была признать, что эта смерть огорчила ее гораздо меньше потери родной сестры. Возможно, она даже и не узнала бы о ней, если бы не родители, настолько мало общалась с родственницей.

Но настоящее чувство ужаса и отчаяния пришло только с третьей запиской, которую сейчас женщина взяла в руки. Она получила ее в тридцать три года, шесть лет назад, на следующий день после смерти младшей сестренки — Шарлотты Бондар. И даже сейчас помнила, как в тот день ужас потери и отчаяния снова накрыл ее.