Книга Сердце шута, страница 50 – Кэтрин Болфинч

Мы просидели с Мартиной на старом диване еще довольно долго, пока Генри снова не проснулся, а я не ушла его кормить. Когда вернулась, Мартина уже спала, подложив руку под голову, я укрыла ее пледом и вернулась в спальню, растянувшись прямо поверх одеяла.

А уже на следующий день, ближе к обеду, я стояла около квартиры Хорхе.

Вот только дверь оказалась раскрыта, а внутри царил полный беспорядок. И, наверное, мне нужно было убраться, потому что все это выглядело совсем небезопасно. Но в квартире слышался только один голос, тяжелое дыхание и, кажется, кто-то что-то разбивал. Я вошла внутрь, замечая осколки зеркала, переворошенные вещи и разломанные стулья. По чертовой маленькой квартире будто прошелся ураган, сметающий все на своем пути.

Вот только это точно не стихийное бедствие. Ураган, скорее, бушевал в душе Хорхе, если она, конечно, у него была.

Он стоял посреди комнаты, опираясь на спинку старого стула и опустив голову. Парень тяжело дышал и даже не слышал моих шагов.

Наверное, это последнее, что видят те, кого он допрашивает.

Маска шута слетела, оставляя только разбитого, уставшего от жизни парня. Я так и застыла посреди комнаты, рассматривая сгорбленные плечи, растрепанные волосы, помятый пиджак и руки в крови. Кажется, даже несколько слез сорвалось с его ресниц, распластавшись по столу.

Я шагнула вперед, хотелось бесшумно, но под ногами что-то хрустнуло. Хорхе резко поднял голову, дернулся в сторону, но, заметив меня, расслабился. Он снова нацепил на себя идиотскую усмешку, будто вокруг не творилось черт знает что, а он не выглядел так, словно весь мир, который он знал, рухнул, погребая под обломками и его самого.

Было странно видеть его таким. Сердце колотилось в ушах, дыхание сбивалось. Мне хотелось исчезнуть и одновременно с этим никогда в жизни не уходить. И я так и не сказала ни слова. Как и он. Мы смотрели друг на друга, пытаясь понять, кто и что сделает в следующую секунду. Убегу ли я? Прогонит ли он? Вряд ли Хорхе из тех, кто позволяет видеть себя в таком состоянии.

Но потом я просто шагнула вперед, почти бегом преодолевая расстояние между нами. И, как в чертовых книгах и драматичных фильмах, обхватила его за шею и поцеловала. Не знаю зачем, но это казалось правильным, будто могло усмирить бурю, страх и боль, что помогло бы и мне самой.

Я пришла поговорить, но почему-то все снова пошло не по плану. Хорхе сначала удивленно отстранился, вглядываясь в мое лицо, пытаясь найти там ответы на только ему одному известные вопросы. И, кажется, он нашел то, что искал, потому что в следующий миг его пальцы стиснули мою талию, вжимая в его тело. Его губы накрыли мои. Не так, как вчера. Совершенно по-другому.

Обычно так целовали в последний раз, когда прощались, когда знали, что больше никогда не смогут ощутить тепло рук. Касания губ, которые сквозили отчаянием, отдавали сигаретами и выметали все мысли из головы. И если еще утром я сомневалась в своей уверенности, то сейчас никаких сомнений не осталось. Мне было плевать, насколько страшен он для неугодных, сколько грехов на его плечах и как много боли он принес миру. Но мне было не все равно, сколько боли он вынес сам, что пережил и насколько нежным мог быть. Я знала, что мне нечего бояться. Он не причинит мне вреда, и я целовала его, сбивая дыхание и забывая обо всем.