Книга Сердце шута, страница 53 – Кэтрин Болфинч

– Спасибо, – кивнул я, собираясь поскорее найти какую-то там Берту во дворе. Но женщина задержала меня, схватив за край рукава.

– Иногда правда такая вещь, что ее лучше не знать.

– Иногда правда – единственное, что нужно знать, – усмехнулся я, она поджала губы и выпустила тряпку из скрюченных пальцев. Я спешно вышел на улицу, но не закурил. Не хотелось повергать старушек в шок, даже если в шоке я сам.

Берта оказалась на лавочке у обрыва. Хотя вообще-то она была единственным человеком, находившимся во дворе.

В солнечную погоду отсюда открывался красивый вид на город, голубое небо и море. Аарон любил здесь находиться. Я никогда не разделял его восторга. Может, потому что его отец старался держать меня подальше от веры и семьи.

– Вы Берта? – поинтересовался я, пытаясь сохранять приличный вид и спокойствие, несмотря на то что все внутри меня буквально кричало. Она похлопала по пустому месту рядом с собой. Я осторожно опустился на край скамьи, устремив взгляд на молочный туман, за которым скрывался привычный вид. – Мы расследуем дело одного полицейского…

– Ужасный случай, – покачала головой Берта. Я не удивился, что она сразу поняла, о ком речь. Дело Дэни оказалось слишком громким. – Прикрываться именем Бога всегда страшно… а ведь его дочь в детстве играла с одной из наших послушниц, с Марией. И как у него только рука поднялась? – Она цокнула, а у меня от ее слов пробежал холодок по спине. – Бедная девочка, – покачала головой женщина.

Я знал только одну послушницу Марию, которая могла приходить в эту церковь. Сестра Луизы.

– А он как-то общался с отцом Марии? Или с двумя другими мужчинами? – Я протянул ей чек, радуясь, что мне попалась такая разговорчивая старушка.

– Что ж ты, я уже почти ничего не вижу.

– Чек, подписанный на фамилии Перес, Санчес и Муньос. Тот полицейский общался с ними, может, помните?

– А как же не помнить? Стыдно признаться, но тогда эта церковь оказалась заброшена и почти разрушена, лет двадцать назад, у нас ни священника, ни послушниц, – с ее потрескавшихся губ слетел тяжелый вздох. На секунду мне показалось, что она испустит дух. – Мы приходили так, свечи поставить, молитву прочитать. Никто эту церковь восстанавливать и не хотел, а они вот создали благотворительный фонд «Утренняя Заря», собирали деньги, сделали щедрые пожертвования, что-то вроде воскресной школы у нас здесь получилось. Так и восстановили церковь, но «Утренняя Заря» эта совсем к католикам отношения не имела. Не жалуюсь, конечно, все-таки благое дело сделали. – Да уж, благое. Настолько благое, что его последствия мы до сих пор не могли разобрать.

– А с семьей Муньос что? Что-то о них известно?

– Так и Анна, и Гаспар Муньос давно померли, – старушка взглянула на меня. – Убили их. Сын вроде остался маленький, с ним уж не знаю что. Но, видимо, за дела их кара настигла. Темные то времена были, страшные для нашего городка. – Она замолчала, а я всматривался в пелену тумана, пытаясь уложить в голове все это.

Гаспар и Анна Муньос.

Черт возьми.

Мои родители. Люди, про которых я думал как о наркоманах и низшем слое нашего мира, стояли в иерархии намного, намного выше.

Это хотя бы отвечало на многие вопросы. Например, на тот, почему бабушка принесла меня к Розе Гонсалес – матери Аарона, и почему та приняла.