Книга По другую сторону Алисы, страница 117 – Алена Тимофеева

– Несколько месяцев назад, незадолго до того, как моя лучшая подруга вонзила в мой живот нож… – я сделала паузу, – я пыталась покончить с собой. – Сэлотто в полном недоумении, округлив и без того огромные глаза, прошептала:

– Как?

Я невесело рассмеялась:

– Таблеток наглоталась.

Загорелая рука подруги накрыла бледную мою.

– Мне очень жаль, Элис. Правда. – В искренности журналистки я нисколько не сомневалась. Хотя в голове и промелькнуло опасение, что в завтрашнем выпуске одной, а может, и нескольких популярных изданий появятся новые подробности истории «Инцеста и недоубийства в особняке Андерсон». Почему столько внимания со стороны прессы уделялось скромной, но весьма состоятельной семье, к которой я себя уже не относила, мне было не ясно. Возможно, репутация, деньги и имя покойного Чарльза, по слухам, дальнего родственника самой королевы или другого представителя голубых кровей, сыграли свою роль в таком ажиотаже СМИ.

Когда мы с Джо познакомились, я не подозревала о наследстве будущего супруга, и главное, не было ни малейшего представления о том, что его мать окажется и моей тоже. Лучше бы он работал врачом в Питере. Я ухмыльнулась, забыв про сидевшую напротив меня Джулию. Еда осталась нетронутой. Вздохнув, я решила приступить к трапезе первой.

Генри ожидаемо отказался от денег и, едва не шлепнув Джулию кухонным полотенцем, дал несколько советов, куда ей следует засунуть купюры. Покидая кафе вслед за бормочущей себе под нос нелицеприятные высказывания Сэлотто, я поняла, что не готова возвращаться в квартиру, и… Джулия была тому виной.

– Мне нужно проветриться, ты не против? Если нужно что-то купить, я могу на обратном пути зайти в супермаркет.

– Молоко, если несложно. Тогда до вечера. – Мне показалось, что в зелени ее глаз проскользнула обида. Почему мне стало так тяжело общаться с людьми в последнее время, даже с такими хорошими, как Джулия? Только и ждала, когда в моей спине появится очередной нож. Я направилась в сторону пирса, хоть идти предстояло прилично, около получаса, а то и больше. Но прогулка была необходима.

Я брела по улице, не замечая ничего вокруг. Очнулась, когда дорога плавно перешла в деревянный пирс. Запах океана чувствовался в прохладном воздухе. Зажглись фонари. На парочки, слипшиеся в поцелуе, на мам с неуправляемыми детьми, на ничего не видящих перед собой толкающихся пожилых людей я не обращала никакого внимания. Сев на лавочку почти в самом конце пирса, я стала вглядываться в волны, невольно вспоминая, как плыла на лодке в «подземном» море. Из груди вырвался тяжкий вздох. Почему сестры упрямо хранят тайну личности мужчины с ожогами? Может, это кто-то близкий им? Или они ощущают вину и считают, что заслужили его гнев? Да ну, бред. Я помотала головой, словно пытаясь вытряхнуть подобные идеи.

У Джулии вообще есть семья? Я ведь так и не спросила ее. Не слышала ни о ком, кроме ее сестры и начальника. И Генри. Разве у меня лучше? Не осталось друзей, Джозефа я за мужа и не считаю, да и мать – не мать. Я на мгновение прикрыла глаза. Темнота ненадолго подарила покой. Обычно в таком состоянии я пишу стихи, но рифмы не хотели складываться. А потому на листках вытащенного из рюкзачка блокнота я начала писать письмо моей матери, стараясь выкорчевать из сердца всю свою боль, гнев и никому не нужную любовь. Бумага все стерпит.