Книга По другую сторону Алисы, страница 95 – Алена Тимофеева

В скромном по своим размерам доме для Анны нашлась отдельная комната. Мать и отчим настояли на раздельных спальнях для сестер. А за некогда веселой и непоседливой Эллой установили неустанный надзор в виде бабули Флоры. Флора не была типичной бабушкой в общепринятом представлении. Не отличалась лаской и добротой, не баловала внучек и не пекла для них пироги. Нет, напротив. Анна не могла для себя определить, кого же стоит опасаться сильнее, отчима или горячо любимой бабушки. Элла делила спальню именно с бабулей Фло. Разница между сестрами составляла всего четыре года. Но когда тебе семнадцать, тринадцатилетние кажутся детьми. На религиозном обучении настояла Флора. Эта небольшая старушка с накрученными седыми кудрями читала на ночь Библию, молилась перед каждым приемом пищи и, по мнению Анны, несомненно, о том, чтобы этот прием не оказался последним. Набожная женщина поставила перед собой высшую цель – сохранить целомудренность и непорочность несчастной Эллы. Закончив свое вечернее обращение к Всевышнему, Флора зорко следила, чтобы ночью младшая сестренка Анны не совершила греха. Элле едва минуло двенадцать, когда она пережила первую менструацию. С тех пор бабуля Фло стала одержима страхом возможного интереса внучки к изменениям собственного тела. Особенно ее волновало любопытство, которое могло сообщить о себе ночью. Как-то раз, увидев в свете луны шевеление на соседской постели, стоящей у стены, Флора вскочила со старой скрипучей кровати и сдернула покрывало с Эллы. Глухой вскрик нисколько не умалил гнева бабушки. Сорвав с содрогающейся от испуга и рыданий девочки тонкое одеяло, она увидела лишь пятно крови, растекающееся под бледными узкими бедрами Эллы. Внучка всего-навсего пыталась найти удобную позу для сна, переживая сильную боль от месячных. Родители были против обезболивающих. Лишняя химия ни к чему в организме ребенка, ничего, потерпит, привыкнет. Это решение принял отец, естественно, даже не представлявший, какие страдания могут доставлять подобные дни. По мнению старшей сестры, Элла одинаково ненавидела и отчий дом, и школу. Шлейф страданий тянулся за сестрами, как удушающий парфюм, отталкивая окружающих.

Анна не без усилий открыла белую ветхую входную дверь с грязным стеклом.

– Анна, это ты? – крикнула из кухни Хелен, мать девочек, услышав шум в прихожей. На что старшеклассница закатила глаза.

– Да, мам. Элла уже вернулась?

– Будь добра, подойди ко мне, а не кричи с порога.

Подумав с раздражением: «А разве не ты это начала?», Анна прошла в просторную кухню с желтоватыми стенами. Не считая комнаты, в которой можно было закрыться от вездесущих родственников, это было ее любимое место во всем доме. Особенно на рассвете, когда все еще спали и появлялась возможность спокойно выпить чаю в этой маленькой кухоньке, а потом не спеша собраться в школу, чтобы никто не мешал и не крутился под ногами. Девушка вставала раньше всех домашних и уходила первой из дома. Она была бы рада и возвращаться последней, но мать этого не допустила бы.

С кухни повеяло одним из самых приятных для Анны запахов – запахом свежеиспеченного яблочного пирога. Девушка ускорила шаг, почти перейдя на бег.

– Господи, куда ты так несешься? У нас что, пожар? Посмотри, что ты наделала, – продолжая причитать, мать оттолкнула девочку от кухонной тумбы, к которой дочь успела прислониться, и подняла опрокинутую на пол почти пустую миску из-под теста. Издав горестный вздох, Хелен с укором посмотрела на дочь. Со стороны матери никогда не было крика, ее взгляда вполне хватало, чтобы выразить все, что она думала о дочерях. Без всяких слов. Анна поежилась.