Книга Лисы и Волки, страница 143 – Лиза Белоусова

– Кроме того, не от одной меня ход игры зависит. Сам бы покидал за компанию! – добавила я.

– Ага, – фыркнул Солейль, мажорно откинув со лба отросшую челку, – буду я с тобой рядом становиться. Мерзость.

– Я тебе этой штукой сейчас по самому важному органу залеплю.

– Залепи лучше в чертову корзину, хотя бы раз за тренировку.

– Пожалуй, на месте противников мне стоит представлять твою смазливую мордашку, точно буду бить точнее.

– Лучше представь ее на месте корзины, бездарность. Хотя тебе это вряд ли поможет.

«А мальчонка-то прав, – хихикнула издали Варвара. – Бездарность ты. Что в иллюзиях, что в баскетболе».

Я сделала бросок, и мяч, крутанувшись, попал в цель.

– Молодец! – хлопнул в ладоши волк.

Ухмыльнувшись, я подняла снаряд с пола:

– Мне расценивать это как комплимент или оскорбление?

– Оскорбление, – припечатал Солейль, не дав другу рот раскрыть, и тут же выхватил мяч. – Теперь вот так. И только попробуй не справиться, тут проще некуда.

Он эфемерным движением перевел его из одной руки в другую за спиной. Быстро и неуловимо. Будь он на линии перед противниками и проверни такой фокус, они бы и моргнуть не успели, а он бы уже выбил ближайшего и в своей танцующей манере отскочил назад.

Я самоуверенна, но нельзя не понять, что у меня подобное никогда не получится, хоть века напролет тренируйся. Мой конек – ловить мяч, а не колдовать с ним.

– Это сложно.

– Если откажешься выполнять то, что тебе кажется сложным, так ничего и не достигнешь, – философски изрек лис. – И мы проиграем из-за тебя, куриная башка. Так что пошла отрабатывать. Без нытья!

– Ах ты…

Хотелось послать его, но он говорил правду, поэтому я проглотила гнев и принялась оттачивать прием. Солейль, злобно ухмыляясь и насвистывая под нос какую-то песенку, плюхнулся на скамейку рядом с Изенгрином, закинул ногу на ногу и сделал вид, что меня нет. Хотя нетрудно было заметить, что глаза у него лишь чуть прикрыты, чтобы можно было из такого положения следить за моими лажами.

Мяч постоянно выскальзывал и ударялся об пол, так что спустя несколько минут резкий полый стук начал резать слух и вызвал ощутимую головную боль. Вдобавок из-за его тяжести я не могла быстро провести его, как это сделал Солейль. Заболели запястья, заломило кости.

Варвара, нащупав новую брешь, врезалась плечом в возведенную внутри стену.

Из ушей едва не потекла кровь из-за ее вопля; он оглушил, и ее проклятья потонули в колокольном звоне. Я зажмурилась, полностью сосредоточилась на витиеватых движениях, но звук становился громче.

Солейль был в курсе, что со мной не все в порядке, но он не сможет убедить в обратном Изенгрина, которому знать об ухудшении моего состояния совсем ни к чему. Пусть его осведомленность ограничится шрамом в форме буквы «В», до сих пор красующимся на моей ладони.

Звон утих, превратившись в серебристое звяканье колокольчиков, только когда кто-то положил широкую лапу мне на плечо:

– Хель, с тобой все нормально? Очнись!

Варвара издала глубокий грудной рев.

– Да, – выдавила улыбку я, утирая пот с щек и шеи. – Просто немного устала.

Изенгрин смотрел с беспокойством, внимательно, так что я почувствовала себя преступницей. Варвара заскулила и потянулась к нему, как щенок ко взрослому псу.

На мгновение мне показалось, что волк ищет что-то внутри меня, но наваждение быстро спало; его прервал Солейль, с ноги распахнувший дверь спортзала и вошедший в него с мокрой тряпкой – видимо, Изенгрин отправил его принести ее: