Книга Лисы и Волки, страница 144 – Лиза Белоусова

– Да что с ней станется! Устала она! Тебе сколько лет? Продолжай, шевели булками!

Я бы посмотрела, гадкий ублюдок, как бы ты выдерживал атаки полувоображаемой ведьмы и ее попытки отобрать тело, а тебя заточить в царстве мертвых!

Я уже открыла рот, чтобы высказать ему все, что думаю о его мнении и о нем самом, когда мне в лицо вмазалась тряпка. Та самая, которую держал Солейль. Мокрая ткань больно хлестнула по коже, за шиворот затекла вода.

– Солейль, – с угрозой протянул Изенгрин.

Однако в его услугах не было надобности. Скрутив тряпку в жгут, я прошипела:

– Ты с каждым разом наглее и наглее, королевишна. Корона темечко уже натирает, сбить бы ее…

– Кишка тонка.

От его сложенных бантиком губ и липкого, как расплавленная карамель, тона меня перекосило, и, поддавшись порыву души, я со всей силы метнула в него мяч. Но цели он не достиг: Солейль присел, и он пролетел над его головой, жалобно-разочарованно свистнув; я выругалась.

Солейль бы едко прокомментировал мой провал, но этот простой, очевидный план накрылся на корню с резким выдохом, похожим на кашель курильщика, и диким хохотом в дверях.

Глаза блондина округлились, Изенгрин вопросительно вскинул бровь, я выпрямилась по струнке, и мы дружно обернулись ко входу.

Там, уткнувшись лбом в косяк, стоял мужчина лет шестидесяти с уже прожженными сединой короткими волосами. Одет он был своеобразно – рваные джинсы, красные кроссовки, белая футболка с логотипом «Ягуара», ядовито-желтая куртка. Хохотал он так, что тряслись стены. Молодой человек подле него смеялся не менее громогласно. Рядом с ним издевательски подскакивал мяч, а он держался за лоб.

Сердце упало в пятки.

– П-простите, пожалуйста! – жалобно проблеяла я.

– Хватит ржать, – простонал мужчина, пихнув юношу, – какое впечатление ты производишь!

– А сами-то, – выдавил парень, но смеяться перестал.

– Какого дьявола вы тут? – холодно произнес Изенгрин, выходя вперед. Солейль за шиворот оттащил меня назад, прошептав: «Не возникай». Я покорно встала с ним рядом; нетрудно догадаться, что с этими незнакомцами отношения у волка напряженные – его глаза сверкали сталью.

– Нас пригласила Марина, – пояснил мужчина. – У стадиона небольшие задержки с реставрацией зала. Должны были закончить через неделю, как раз к соревнованиям, но не укладываются в сроки, а в нашей школе все застопорилось и не продвигается с месяц как. Вот и пришли осмотреться, так сказать, продумать расстановку сил…

– Ладно. А этого, – Изенгрин презрительно кивнул на парня, самозабвенно вертящего сережку в ухе, – вы зачем притащили? Мы договаривались, ноги его здесь не будет без уважительной причины.

– А осмотр помещения – не стоящий предлог? – фыркнул младший. – Поражаешь меня, просто поражаешь. Чем я тебе так насолил?

– Рождением на свет.

– Как прямолинейно.

– Завались, Антон. Бесишь.

– Дядя, он загоняет меня в пучину депрессии, – пожаловался, как я поняла, Антон. Мужчина похлопал его по плечу:

– Смирись, мой друг, смирись.

Изенгрин фыркнул, скривившись, и указал большим пальцем себе за спину:

– Пришли смотреть – смотрите. Быстро, тихо и без выкрутасов, а потом ступайте прочь до самых соревнований.

– Как прикажешь, босс, – хихикнул Антон, выуживая из кармана джинсов йо-йо со жвачкой, и прогулочным шагом направился вдоль белой линии возле скамеек. Мужчина – его дядя? – прокомментировав ситуацию себе под нос, последовал в противоположную сторону.