Онлайн книга «Лисы и Волки»
|
От ярко-желтых и ядовито-синих палаток рябило в глазах даже издали, и, честно говоря, было тяжело представить, как выдержать среди них хотя бы полчаса, особенно учитывая, что там будет шумная толпа. С утра я проснулась с лютой головной болью, словно череп раскрошили ритуальным камнем. Скелет ломило, перед глазами плясали пятна. Застонав, я приподнялась на локте, второй рукой сжав волосы на затылке, будто это могло мне помочь. Ночью не снилось снов, не являлась и Варвара. Погоду вечером по телевизору обещали солнечную, безветренную. Так почему настолько сильно раскалывается голова? В кладовке тускло горела единственная лампочка. Щурясь, я огляделась. На матраце моя тушка покоилась в одиночестве. Странно. Обычно Пак остается до последнего. Вздохнув, я соскользнула с новой постели, небрежно застеленной старой курткой, и заковыляла к выходу. Я уже почти дотронулась до ручки, когда дверь, ведущая в квартиру Пака, громко хлопнула. – О, ты проснулась, – защебетал лис. – Кошмары не навещали, пока меня не было? – Нет. Куда ты пропал? – Костюм гладил. Я танцую же, в мятом неприлично как-то. Пак был одним из согласившихся танцевать на празднике. Точнее, он просто проявил инициативу. За две недели до Масленицы школьников созвали в актовый зал – они забили его до основания, некоторым пришлось даже залезть на подоконник. На сцену взошла неугомонная учительница обществознания, она же замдиректора, и громко зачитала сведения о проводе зимы; стандартная информация – когда произойдет, где, во сколько, какие мероприятия организованы. А затем сообщила, что «нашей школе поручено подготовить пару номеров». Пак, король-солнце танцевального кружка, тут же предложил поставить народные танцы наравне с ребятами из спортцентра («утрем им нос!»), и его идею поддержали. В итоге, теперь и он сам, и те, кто посещали с ним кружок, обременились обязанностью выплясывать на самодельном деревянном постаменте в традиционных нарядах. Весьма прохладных для этой поры, надо заметить. Опершись о стену, я повернулась к нему лицом. Он скакал по кладовке в попытках натянуть красный сапог. Причем выглядел при этом крайне странно, и я не сразу определила, что это из-за одежды и прически – волосы он зачесал назад, заправив за уши; на рукавах простой рубахи вились вышитые узоры. – Сейчас-то ты зачем вырядился? – Ты, Хель, как Германия, нападаешь без предупреждения. То все в порядке, то вдруг какие-то претензии. Что тебе не по душе? – До начала еще часа три, а ты уже в… этих шмотках. – Во-первых, дорогая, у нас репетиция. Во-вторых, полтора, а не три. Я опешила: – Как полтора? Пак улыбнулся едва ли не ликующе: – Ты спала двенадцать часов. Сейчас уже одиннадцать. Если не хочешь опоздать на встречу с благородным рыцарем Изенгрином, тебе стоит поторопиться. Я как раз собирался тебя будить. Виски, поди, крутит? – А ты знаешь, по какой причине их может крутить? – Конечно, – пожал плечами он, поправляя забавную приплюснутую шапочку. – У меня чайник сломался, а пить что-то надо было, пока мы с тобой фильм смотрели, поэтому я принес коньяк… – Почему я этого не помню? – Потому что ты его выпила. Секунда молчания. – Что, весь? – Нет, разумеется. Тебя вынесло с первой стопки. Надо было выудить из бара шампанское, наверное… К коньяку я и близко не приближалась. Как, впрочем, и к большинству иных видов спиртного. Порой наливала бокал вина по праздникам вроде Нового года, но не больше. И тут еще надо поразмыслить, что заставило меня вылакать целую стопку горючего – настолько хотела забыться или повестись на провокацию? |