Книга Лисы и Волки, страница 203 – Лиза Белоусова

Лис прищурился:

– Какой мне от тебя прок? Ты предал Волка, что помешает тебе предать и меня?

– Ты сам предатель по натуре. Предают, желая переметнуться на сторону сильнейшего. Никого сильнее тебя нет, значит, я тебя не покину. В любом случае, если я провинюсь, можешь делать со мной что заблагорассудится. Не веришь?

– Нет.

– Тогда позволь показать.

Солейль поднял руки вверх ладонями, дескать, никакого оружия, никакой угрозы, закатал рукава и продемонстрировал внутренние карманы куртки. Лис колебался, но все-таки кивнул, позволяя к себе прикоснуться, – видимо, решил, что Солейль ему серьезного вреда не причинит. Я ожидала, что Солейль дотронется до его плеча или запястья, но вместо этого он порывисто прижался к нему, заключив в объятия.

У Лиса заняло несколько секунд понять, что что-то не так; он почувствовал капкан, но слишком поздно. Это была непростительная глупость, грубая ошибка; легкая уловка – и он, тысячелетний бог, попался, как дитя! Он обязан был просчитать все ходы, оградить себя, но повелся на безобидный вид мальчишки – какая глупость, как непохоже на древнее существо! – зная при этом, что он далеко не тот, кем предстает при первой встрече.

– Черт! – Пак рванулся, но Солейль, хотя и с трудом, удержал его.

– Это тебе за Арлекин, урод! – проревел Гери, вывалившийся из чащи с оленьими рогами наперевес.

Рога переливались и блестели, и даже кровь проткнутых насквозь Солейля и Пака не затмила их сияния. Напротив, оказавшись в плоти бога и сына богини, они разгорелись еще ярче – точь-в-точь звезда, мерцающая в ночном небе.

– Нет! – истерично завопил Пак. – Нет! Змей, помоги! Змей!

– Прости, – Изначальный, опершись на трость, присел на валун, – не хочу нарушать план. Солейль так трепетно его разрабатывал.

– Ублюдок! Предатель!

– Да, дорогой, все так и есть, – хмыкнул Солейль. – Не ломайся, отдай силу мне.

Ослепительный свет, поглотивший богов, резанул по сетчатке. Я поспешно зажмурилась, не желая терять зрение, и, едва веки сомкнулись, провалилась в небытие.

* * *

Вливалась обратно в реальность я размеренно, постепенно. Сначала пришли запахи – медицинских принадлежностей и лекарств, – потом звуки (шепот и тихое поскуливание), следом тактильные ощущения (мокрый нос, тычущийся в пальцы, жесткая ткань одеяла и высокая подушка, упирающаяся в ямку между черепной коробкой и шеей) и только в конце – зрение.

Свинцовые веки открылись сами, но тут же сомкнулись вновь – лампы горели слишком ярко. Однако я успела заметить, что потолок не белоснежный – значит, я не в больнице. Странно, учитывая, что мне совершенно точно делали операцию – я чувствовала, как извлекали наконечник, прикладывали бинты, вкалывали обезболивающее.

Когда глаза попривыкли к свету, я заворочалась, пытаясь определить, где оказалась. Кости ныли, в затылке билась пульсирующая боль, да и живот мерзко тянуло, но по сравнению с пережитым это были мелочи. Персиковые стены, почти полное отсутствие мебели – по углам было расставлено исключительно то, без чего нельзя было обойтись, – фигурки на невысокой полке; уютно и тепло.

Правда, то, что кровать, на которой я лежала, широкая, с кучей толстых пледов и покрывал подо мной и на мне, – располагалась напротив двери, несколько насмешило и напугало одновременно; ногами вперед меня готовились выносить, что ли?