Онлайн книга «Война и потусторонний мир»
|
– Тетя! – воскликнула Татьяна с досадой. Азовья Врановна взяла дочь за плечи и, притянув ближе, расцеловала в щеки. – Ну не сердись, не сердись, яхонт мой, я так скучала, не будем начинать с ссоры. Поужинаем – целый пир тебя ждет, ящерки расстарались, – а там и порешаем. Переодевайся – и за стол. – Она немного отстранилась и, увидев, как дочь вынимает из дорожной сумки тяжелый разлапистый аппарат, завернутый для сохранности в полотенце, спохватилась: – Ах, да что ж ты все сама? Подойдя к столу, она взяла с блюда пригоршню разноцветных каменных капель. – Не нужно, я и хочу сама, – предупредила Татьяна, но мать, не слушая ее, бросила камушки на пол. Те весело зазвенели, разбежались, принялись увеличиваться в размере, отрастили лапки и хвосты, и вот у Татьяниных ног закружилась стайка пестрых ящерок. Но они не остановились и на этом, продолжали увеличиваться, все больше и больше, а вскоре поднялись на задние лапы. Кожа их обратилась в шелковые сарафаны, а головы стали человеческими, с вплетенными в косы разноцветными лентами. Окончательно превратившись, девушки поклонились. Когда они потянулись поцеловать ручку, Татьяна с досадой отмахнулась. – Разберите вещи, – приказала Азовья Врановна. Посмотрев, как слаженно девушки принялись за работу, она повернулась к Татьяне: – Упырь и оборотни, что приехали с этим… их мы тоже отпускаем? – Как тебе угодно, – рассеянно заметила Татьяна, все еще раздраженная вмешательством матери, – они, кажется, упоминали о послании императрицы… – Ах, что же ты молчишь, я же заточила их в камень! Надо сказать, чтобы освободили… Она заторопилась, но Малахия Врановна удержала ее руку. – Я прикажу, ты пока оставайся. Увидимся за обедом, Тати. – Церемонно поцеловав племянницу в лоб, она двинулась к выходу. – И приводи своего живого. Будем готовить к свадьбе. Она гордо вышла, сверкая малахитами на платье, унося с собой тяжелый запах каменной крошки. Азовья Врановна задержалась. Она то рассматривала вещи дочери, то трогала книги, то заглядывала в футляры и все рассеянно поигрывала небольшим перламутровым зеркальцем на поясе. – Есть еще одно, душа моя, – сказала она наконец. – Что такое, маменька? – Тебе, возможно, это будет неудобно, но… Ты, конечно, увидишь, там, в мастерской… – Что такое? – спросила Татьяна с беспокойством. – Обвал? Затопление? – Да нет, что ты. Там… видишь ли, там Степан… Татьяна посмотрела на нее с удивлением. – У тебя новый живой? – догадалась она. – И что же с того? Азовья Врановна взяла со стопки томик Крампуса и обвела пальцем корешок. – Ты, возможно, меня осудишь – и будешь в полном праве, и все же… понимаешь, после того как твой отец… Татьяна взяла книгу из ее рук. – Я надеюсь, ты не собираешься оправдываться передо мной? Это твой дом, твоя мастерская, твоя жизнь, в конце концов… – Моя любовь, – робко добавила Азовья Врановна. – Ты ведь помнишь, душа моя, живой – это еще и любовь. Не так уж легко найти это волшебное чувство здесь, в каменном царстве. Татьяна сдержанно выдохнула. – Любовь – это химия, маменька, в ней не больше волшебства, чем в травлении камня уксусом или аммиаком… Но я рада, что у тебя новое увлечение. Увидимся за обедом. Азовья Врановна еще раз чмокнула ее в щеку. – Добро пожаловать домой, Танюша, – сказала она, выскальзывая за дверь. |