Книга Война и потусторонний мир, страница 63 – Дарья Раскина

– Лизавета Дмитриевна! – Он бросился на помощь. Лиза, уже полностью возвратившая человеческий облик, выпрямилась и смущенно стряхнула траву с отчаянно испорченного подола.

– Зачем же вы пошли за мной? – попенял ей Петр.

– Я не простила бы себе, если бы с вами случилось несчастье.

Позади них зашумели шаги, раздался лай, фырканье и тяжелое дыхание.

– А ну отойди оттуда, окаянный, не то зашибу! – крикнули сзади. Один из охранников наставил на Петра ружье.

– Оставь, – сказал, спешно приближаясь, Лонжерон. – Не видишь, князь заблудился. – Повернувшись к огромному бородатому бесу в грубом сюртуке и серой фуражке, он твердо повторил: – Князь заблудился и великодушно просит у ее сиятельства прощения.

Бес угрюмо сплюнул сквозь выпирающие бивни и заткнул левую ладонь за пояс, откуда торчал толстенный треххвостый кнут.

– Ну вот княжне это и расскажешь, – проговорил он густым бычьим басом.

Елисей между тем подбежал к Лизе, схватил за руки и пристально вгляделся в глаза. «Не беспокойтесь, Елисей Тимофеевич», – она приняла от него носовой платок и вытерла губы.

Лонжерон бросил на Петра убийственный взгляд.

– Что там произошло? – прошипел он вполголоса.

– Вы мне скажите, – перешел в наступление Петр. – Какая-то тварь кинулась на меня совершенно бесцеремонно…

– Низший бес, игоша, – объяснил Елисей. – Такие получаются из некрещеных младенцев. Их часто ставят охраной.

Лонжерон глянул еще свирепее, ноздри его раздулись от гнева.

– Зачем вы полезли в пруд?

Петр не видел причин скрывать свои планы.

– Хотел попробовать вызвать Егора.

– Без разрешения на то хозяйки? Вы в своем уме, забыли, где находитесь? Вам не пришло в голову, что у пруда будет стража? Если бы не Лизавета Дмитриевна, тварь перегрызла бы вам шею – и поделом! – а мы потеряли бы единственную надежду на успех нашего дела.

Петр внутри кипятился, но старался не показать возмущения, не желая уподобляться едва сохранявшему самообладание французу.

– У меня могло получиться…

– Но не получилось! И теперь нам придется оправдываться перед бесовкой, а она и так не слишком расположена. – Он ненадолго замолчал, сжимая кулаки, но тут же снова завелся: – Подумать только – оторвать бесов от ужина этой глупейшей, безрассудной выходкой… – Он блеснул налившимися кровью глазами. – Я указал вам сидеть в аэростате, вам не понравилось? Захотелось славы? Вам же в любой битве неймется бежать впереди со знаменем, пусть даже это подставит остальных. Ну что, нагеройствовались? Только помните, здесь за такое медальки не раздают!

– Извольте прекратить, – вспыхнул Петр. Он тем сильнее негодовал, чем более осознавал, какую и в самом деле совершил глупость. – Кто позволил вам отчитывать меня в подобном тоне!

Лонжерон побелел, заговорил сбивчиво на русском, грассируя и путая ударение:

– Как еще мне разговаривать с вами, коли вы ведете себя… comme un enfant… как мальчишка! Не слушаетесь! Мне следовало бы поставить вас на горох!

– Я не потерплю подобного оскорбления, – побагровел Петр, шагая ближе.

– Пистолеты в корзине, – ответил тем же тоном Лонжерон, едва не сталкиваясь с ним лбом.

– Господа! – жалостливо встрял Елисей. – Граф, князь, опомнитесь! Как же его высочество… миссия…

Лонжерон свирепо выдохнул и протянул ладонь.

– После спасения светлейшего князя – я в вашем распоряжении.