Книга Тысяча эпох. Искупление, страница 132 – Адела Кэтчер

– Спасибо, Лун Ань, – произнес вдруг Ван Цин.

– За что?

– За то, что приехал. И просто… Мама рано ложится спать, а я всю ночь сижу с ноутбуком, хотя пока не нашел никаких зацепок, – он тихо усмехнулся. – Не заходить никуда, чтобы не читать все то, что там пишут, не так просто, как я думал. Да, у меня выключен телефон, но это лишь временная мера.

Вернулось чувство горечи, о котором Лун Ань успел забыть за этот день рядом с Ван Цином и его матерью. Он опустил взгляд на свои руки и отпил чай.

Ван Цин сказал, что сможет отказаться от дела, которое так любил, и заняться чем-то еще, сказал, что для него это не будет проблемой. Но так ли это? Останутся ли в нем тот свет, та яркость, которые сейчас можно так легко заметить и в его видео, и при личном общении? В первые дни знакомства Лун Ань не понимал этого человека, не знал, как вести себя с ним, раздражался на его несерьезное отношение к эксперименту, за который нес ответственность. Это чувство исчезло так же внезапно, как появилось. В какой же момент? Когда Ван Цин обнял совершенно незнакомого ребенка на площадке пятого павильона, чтобы утешить его? Когда они играли в прятки, и он забавно злился, что Лун Ань вместо этого читает детские книжки в гримерной? Едва он появлялся рядом, пространство вокруг становилось ярче, приходило в движение, как опавшие осенние листья под порывом игривого ветра. Лун Ань всегда держался подальше от шумных и легкомысленных людей, считая их глупцами. Но Ван Цин был естественным, настоящим. Он прав – Го Юн не заслуживал таких тяжелых воспоминаний и жестокого обращения. Однако Лун Ань не мог мысленно не добавлять к этому и то, что Ван Цин тоже не заслуживал, чтобы люди осуждали его, смешивали с грязью и рушили то, во что он вкладывался, чем он так горел. Разве это справедливо?

– Лун Ань.

Лун Ань выдохнул, когда из потока мыслей его выдернул тихий голос Ван Цина. Тот, отставив свою чашку, повернулся к нему, положив руку на край дивана и устроив на предплечье подбородок. Его пальцы касались колена.

– Перестань думать об этом. Ты не обязан решать мои проблемы. Я справлюсь.

– Я уже говорил тебе: ты не должен делать это один, – сказал Лун Ань.

– Да, – улыбнулся Ван Цин. – И ты сегодня здесь. Давай что-нибудь посмотрим? У мамы просто убийственный чай, – он зевнул и встряхнул головой. – Я что-то засыпаю, надо взбодриться.

Он дотянулся до столика сбоку от дивана и стащил с него пульт от телевизора. От включенного экрана гостиную озарил белый свет, и Ван Цин забавно прищурился от яркости.

– Мама вчера начала смотреть какую-то дораму. Скука ужасная, но ты же любишь скучные вещи? – усмехнулся он, покосившись на Лун Аня.

Лун Ань хотел дать ему место рядом на диване, но Ван Цин только вопросительно вскинул брови, увидев, что он собирается отодвинуться.

– Тебе неудобно на полу, – объяснил Лун Ань.

– Как раз очень даже удобно! – возразил Ван Цин, стаскивая с дивана маленькую подушку, чтобы устроить на ней голову. – Я всегда здесь сижу. Мама тоже не понимает, чем пол лучше, но мне на диване слишком мягко и жарко. Попробую въехать в эту дораму, я вчера что-то так задумался, что ничего не понял. Тут что-то про бессмертную девчонку, которая совершила проступок, и ее отправили жить жизнью обычного человека, чтобы искупить свою вину.