Книга Тысяча эпох. Искупление, страница 236 – Адела Кэтчер

До ушей доносится смазанный гул, в котором уже можно различить голоса. Крики. Они совсем близко.

Ван Сяоши почему-то хочется, чтобы Фа Шэньхао знал, что он сделает это сам. Ему нужно успеть уничтожить, разбить собственную душу на осколки, чтобы ничего не осталось. В груди – лишь ледяная мертвая пустота, и она заполняет его тело, ширится, становясь бесконечной пропастью.

– Убить его!

– Смерть Ван Сяоши!

– Он заслуживает самой жестокой гибели!

Он улыбается. Они не знают, что не придумают для него смерти более изощренной и болезненной, чем он сам для себя выбрал.

Кричат люди. Слышится лязг мечей. На самом деле он не смог никого спасти. Но он еще способен исправить хотя бы одну свою ошибку.

Ван Сяоши достает из-за пояса свою флейту с высеченными на корпусе белыми змеями, символизирующими одно из самых светлых воспоминаний его юности, когда он еще был полон надежд и стремлений. Пусть это закончится сегодня. Они жаждут его смерти – и он хочет умереть. Его душа уже проклята. Так пусть она разобьется вдребезги вместе с его телом, потеряв шанс уйти в цикл перерождений. Он не хочет возвращаться в этот мир. Никогда больше.

Не осталось никого, кто будет оплакивать его.

Он и сам не стал бы горевать о себе.

Как бы его ни ненавидели все живущие под этим небом, им далеко до той ненависти, что он испытывает сам к себе.

– Вон он!

– Это он!

– Ван Сяоши! – кричит за спиной Фа Шэньхао.

Ван Сяоши не поворачивается. Он смотрит на флейту в своих руках и подносит ее к губам. Земля вздрагивает под ногами.

Пожалуйста, пусть все это навсегда закончится.

Ван Сяоши не обернет свои силы против Фа Шэньхао. Тот уже достаточно пострадал по его вине.

Перед глазами мелькает что-то серебристое. Этот цвет кажется таким неуместным, ярким в этих серых лесных сумерках, подернутых кровавыми красками заката, что Ван Сяоши замирает и вскидывает голову. Он вздрагивает, видя перед собой едва стоящего на ногах Лун Байхуа. Края его одежд испачканы в пыли, а левый рукав свисает без руки под ним, измазанный кровью. Лицо покрыто испариной, нижняя губа закушена добела, а меч в правой руке бесконтрольно дрожит.

Он тоже пришел, чтобы убить его? И что с ним сделали?

– Ван… Сяоши, – с трудом произносит Лун Байхуа, делая шаг ему навстречу.

Ван Сяоши отшатывается, выставляя перед собой раскрытую ладонь.

– Стой где стоишь!

Он не узнает собственный голос, который смешивается с криками воинов, рыщущих в лесу по его душу. Они становятся все ближе и ближе. Рука Лун Байхуа и меч в ней дрожат еще сильнее, а потом клинок падает на землю из ослабевших пальцев, утопая в опавших листьях.

Ван Сяоши вновь отступает на шаг, когда Лун Байхуа пытается приблизиться к нему.

– Не подходи! Держись от меня подальше! – повторяет он, сжимая в пальцах флейту как единственное, что удерживает его от безумия.

Лицо Лун Байхуа искажает гримаса боли, но он продолжает наступать, словно не слышит его. Его сизые глаза будто подернуты пеленой – каждое движение явно причиняет ему огромные страдания. Ван Сяоши сглатывает, замечая кровь, капающую из-под его пустого левого рукава.

Он настолько хотел увидеть его смерть, как все, кто пришел сегодня в это место, что добрался сюда в таком состоянии?

Губы вздрагивают, когда Ван Сяоши пытается улыбнуться. Когда-то очень давно он с воодушевлением думал о том, что они с Лун Байхуа всю жизнь будут связаны друг с другом, словно родственные души. Будут защищать и исцелять невинных. Бороться со всем, что отравляет этот мир и заставляет людей страдать.