Книга Тысяча эпох. Искупление, страница 237 – Адела Кэтчер

А потом сам стал тем, против чего мечтал сражаться.

Лун Байхуа должен был стоять с ним плечом к плечу, а оказался по другую сторону. Ван Сяоши некого в этом винить, кроме самого себя.

Внутри все сводит от боли, его душа уже проклята и готова расколоться на тысячи частей. Пришел Лун Байхуа для того, чтобы увидеть его гибель или чтобы защитить, он не может позволить себе отвлекаться от своей главной цели.

Но почему от этой мысли так горько?

Ван Сяоши поднимает руку с флейтой над головой. Пустота и холод внутри вздрагивают, приходя в движение, когда он собирает все свои силы, чтобы уничтожить свою душу. После он превратится в ничто, чем и должен был стать по преданиям старейшин.

С этого все начиналось. Пусть этим и закончится.

Он не ожидает, что с таким истерзанным телом Лун Байхуа, который сам бледнее мертвеца и истекает кровью, бросится к нему так быстро. Его ледяные пальцы обжигают запястье свободной руки.

– Ван Сяоши! Нет!

Его голос громкий, надломленный. Почему, Байхуа? Почему ты здесь?

Почему даже ты здесь?

Ван Сяоши отталкивает его от себя. Если он будет стоять подле него, его духовная сила, лишившись контроля, может навредить и ему. Сердце вздрагивает в груди, хотя до этого Ван Сяоши думал, что оно уже не способно чувствовать боль. Лун Байхуа едва удерживается на ногах. Пот блестит на его висках. Он смотрит на Ван Сяоши так, что внутри что-то переворачивается, идет трещинами, хотя должно было разбиться вдребезги еще в ту ночь, когда он пронзил клинком грудь Минлэй.

Он не хочет чувствовать.

Не хочет больше ничего чувствовать.

– Зачем ты пришел?! – он срывается на крик, когда Лун Байхуа снова пробует подойти к нему.

– Пожалуйста, – белыми губами проговаривает Лун Байхуа. – Позволь…

Ван Сяоши не слышит его шепот, но понимает эти слова, заглушенные кровью, что течет у него изо рта.

Нет.

Он вскидывает перед собой руку, используя небольшую часть сил, чтобы поставить барьер. Он не станет направлять против Лун Байхуа свою силу. Ни за что. Ему нужно совсем немного времени, прежде чем все это закончится. В прошлом Лун Байхуа с легкостью пробился бы через эту стену, разрушив ее, но сейчас он слишком слаб.

В горле встает колючий ком, когда Лун Байхуа натыкается на этот барьер, как слепой. Ван Сяоши смотрит на него пару мгновений, прежде чем отвернуться.

Пусть все это закончится. Пусть закончится.

Флейта дрожит в его руке, но он, стиснув зубы, продолжает начатое.

– Ван Сяоши! – слышит он приглушенно из-за барьера.

Как же Лун Байхуа кричит, что его голос, ранее бывший не громче шепота, доносится сквозь эту стену? Грудь прошивает выкручивающей болью, когда его душа идет трещинами. Скоро она превратится в черную сыпучую сажу. У него пока не хватило сил, чтобы разрушить ее целиком. Нужно еще немного времени. Еще немного…

Он пытается собраться с мыслями, сконцентрироваться, но сил осталось слишком мало. Его самого осталось слишком мало.

Грудь пронзает острая боль – что-то словно вгрызается в плоть изнутри. Он пытается отгородиться от этой агонии, от ощущения теплой густой крови, что течет из его рта и пропитывает его одежду, чтобы успеть разрушить себя целиком, прежде чем его пронзят клинки воинов.

Он слышит дикий, полный отчаяния крик и поворачивает голову, видя, что Лун Байхуа использовал последние остатки своих сил, чтобы прорваться за барьер. Он снова бросается к нему. В его покрасневших глазах стоят слезы, а в одеждах почти не осталось серебра – они залиты свежей кровью. Даже белые волосы испачканы в ней.