Книга Солнцестояние, страница 91 – Кэтрин Болфинч, Александра Нокс, Юлия Мухина, и др.

– Я все равно… не умру, – сквозь болезненный смешок хрипит Ворон.

Ласточка поднимает голову, осторожно касается его ладони, что лежит на животе, и приподнимает, словно оценивая, насколько все плохо. Кожа бархатная, подобно лепесткам самого красивого цветка Ирия. Он прикрывает глаза, желая утонуть в ее нежности, уснуть на руках у той, что с самой первой встречи тронула его темную душу.

– Ты искупил свою вину.

Улыбнувшись сквозь слезы, Ласточка наклоняется к лицу Ворона и, огладив теплыми пальцами его подбородок, мягко целует в губы. Вместе с приятной сладостью их единения он ощущает охватывающий их тела и души жар. С нарастающим внутри трепетом, собрав последние крупицы силы, Ворон отвечает на поцелуй со всей нежностью, на которую только способен.

Прежде чем испустить дух, его сознание выхватывает из тьмы вспышку света, что из крохотной белой точки разрастается в невиданной красоты цветастый пейзаж Ирия.

VI

С высоты птичьего полета Ирий открывается во всем своем великолепии. Деревья образуют причудливые узоры, похожие на мозаику, выложенную умелым художником. Каждый уголок райского сада имеет неповторимую форму и цвет. Две птицы пролетают над огромным озером, гладь которого блестит, как зеркало, отражающее небо и облака. Вода в нем настолько прозрачна, что можно разглядеть камушки на дне, сверкающие, будто драгоценные камни. По берегам озера растут высокие ивы, склоняющие к воде, словно желая коснуться. Листья шелестят на ветру, наполняя воздух замысловатой успокаивающей мелодией.

На вершине ближайшего холма раскинул широкие ветви древний дуб, ствол которого покрыт мхом и лишайником. Под тенью его растет изумрудная мягкая, как бархат, трава и вечно благоухающие цветы. Это место особенно любимо пчелами, что жужжат над холмом и собирают пыльцу.

И вот, когда солнце начинает клониться к закату, над садом появляются двое: Ласточка и Ворон. Они кружат в воздухе, совершая грациозные пируэты, словно танцуют в алеющем небе. Их крылья мелькают, оставляя за собой следы белого света.

Птицы медленно опускаются на вершину старого дуба, садятся рядом и окидывают взглядом окружающие красоты. Связка ключей, что поменьше у нее и побольше у него, звенит вслед за тем, как они склоняют головы навстречу друг к другу.

Ласточка смотрит на розы, которые уже начинают закрываться на ночь, и вспоминает, как они цвели утром. Ворон же наблюдает за озером, где рыбы выпрыгивают из воды, ловя чешуйками последние отблески закатного солнца. Наконец они сталкиваются взглядами, полными ласки и заботы. Ласточка жмется к нему, пряча маленькую головку под приподнятым черным крылом. Ворон нежно поглаживает клювом ее переливающиеся синевой перья.

Кошмары, что истязали его днем и ночью, остались блеклыми отголоском прошлого. Они отступили, как тень при виде света. Лишь грубый рубец на туловище под гладкими перьями напоминает о том, что ниспосланное владыкой Ирия испытание не было сном. Теперь они могут наслаждаться спокойствием и умиротворением, зная, что завтра вновь вместе взмоют в небо.

– Ибо как хлеб и соль всему голова, – довольно произносит наблюдавший сверху Сварог, проводит рукой по пышной бороде и широко улыбается, – так и любовь и прощение всему исцеление.