Книга Форчекинг, страница 48 – Камила Соколова

— Это точно, — протянул я, продолжая обдумывать услышанное.

— К тому же ты лучше меня знаешь, что его мама перенесла инсульт, и ей нужны покой и забота. Ему и так хватит дел по приезде, не хватало еще на него Мишу повесить.

— Гм, да, — пробормотал я, понимая, что мне уже не отделаться от предложения Роберта. — Роб, черт возьми, ты же знаешь, что у нас с твоей сестрой не очень складывается общение.

— Это даже к лучшему. Чего бы мне меньше всего хотелось в жизни, так это убить Тимура и разрушить нашу многолетнюю дружбу.

Я рассмеялся:

— Не понял, зачем тебе его убивать?

— Все просто: если я увижу, что у него что-то есть с моей сестрой, я убью его. А я не хочу этого. Я просто хочу, чтобы все оставалось так, как есть, понимаешь?

Я кивнул; конечно, я понимал. А еще Роб знал, что я пойду на что угодно, лишь бы сохранить в целости нашу дружбу. Настоящая семья, где я мог чувствовать себя свободно, — это не мои родители, а Роберт и Тимур.

И вот я стою в четыре утра под дверью и слушаю милое воркование Тимура и Миши по телефону. Такое общение — не просто разговор двух друзей; это уже больше смахивает на нечто интимное. Перед моими глазами возникла картинка возможной ссоры между Робертом и Тимом. Мне стало нехорошо, и я сделал единственное правильное, что мог в этой ситуации.

Я толкнул дверь, вошел в комнату и, не обращая внимания на ее изумленное лицо, забрал ее мобильник.

— Тим, — сказал я, — у нее все хорошо. Спокойной ночи.

— Что ты делаешь⁈ — заверещала Миша. — Отдай телефон.

Я быстро зашел в «Контакты» и удалил номер Тимура. Я понимал, что это так себе мера, и ей ничего не стоит связаться с ним через любые соцсети. Но я был ужасно зол, и это единственное, что я мог сделать в тот момент.

Потом я швырнул телефон ей и сказал, пытаясь держать голос ровным:

— Ты не будешь больше ему звонить.

— Еще чего, — фыркнула она.

Господи, как же хотелось отшлепать ее и поставить в угол.

— Сосредоточься на чем-нибудь другом, — прошипел я.

— На чем мне сосредоточиться, когда ты мне вздохнуть не даешь? Куда бы я ни пошла, ни поехала — ты тут как тут.

Я закрыл глаза.

— Как ты следишь за мной? Признавайся.

В ее голосе слышалась угроза.

— Просто займись делом и отстань от Тимура, — сказал я, проигнорировав ее вопрос.

— Ты будешь последним, кто мне будет указывать, — пробурчала она.

Одиннадцать месяцев. Продержаться только одиннадцать месяцев. И я буду свободен.

— Ты обещала мне, — сказал я.

— А ты тоже обещал, что будешь звонить мне в десять, и все. А теперь следишь за мной, живешь со мной в одной квартире, ходишь передо мной без майки, — она махнула рукой в мою сторону, — врываешься ко мне в комнату и обращаешься со мной как с ничтожеством. Поэтому плевать я хотела на то обещание.

Это будут очень долгие одиннадцать месяцев.

Холодный воздух проникает в меня через нос, рот и каждую пору на теле. Кишки скручены в тугой узел, мускулы, разогретые на льду, стонут от нетерпения, щеки горят, губы обветрились, по спине уже течет тонкая струйка пота. Мне невыносимо просто стоять; я переминаюсь с ноги на ногу небольшими скользящими движениями. Играет гимн, некоторые мои товарищи по команде поют, некоторые молчат и просто слушают. У всех свои ритуалы. Я не могу сосредоточиться на словах, но они вшиты под кожу и сами появляются в моей голове. Арена освещена так ярко, что глаза нестерпимо болят. Гулкий стук сердца отражается от каждого ребра и пересчитывает каждый позвонок. Я делаю вдох. Наконец-то. Моя первая игра за «Сокол».