Книга Форчекинг, страница 49 – Камила Соколова

Звучит последний аккорд гимна. Ребята разъезжаются от линии, надевают шлемы, раскатываются. Вратарь встает у ворот, делает растяжку и внутренне собирается. Я в третьей пятерке, поэтому еду на скамейку.

Все мысли только о предстоящем матче, и, конечно, нервы натянуты до предела. «Нужно показать результат», — словно мантру повторяю я слова отца и деда, сказанные мне, наверное, миллион раз за все годы, что я в хоккее. Моя первая игра в КХЛ — вполне серьезный шаг. Все, что мне сейчас нужно, — это быть собранным и сосредоточенным. Я сажусь, наблюдая за судьями, которые встали на позиции, а также за двумя игроками на центральной линии.

Пытаюсь очистить голову от всего, оставив в ней только арбитра в полосатом свитере со свистком во рту, замершего в ожидании сигнала, и двух игроков — один из «Сокола» против другого из «Кубанских орлов», — готовых бороться за шайбу. Но в уголке сознания красными буквами вспыхивают слова: «Они на трибунах. Отец и дед здесь». От этой мысли я внутренне застываю и тяжело сглатываю, скребя по пересохшему горлу.

Протяжный звук, похожий на сирену, разрывает воздух. Игра началась.

Сердце прокачивало кровь четкими быстрыми ударами. Минута, еще одна и еще. Я выехал на лед.

Как и в игре Тимура, скорости нам было не занимать, хотя тренер увещевал нас присмотреться и сыграться. Но все соскучились по огню в венах и по холодному воздуху, обжигающему ноздри. Шайба, как заведенная, летала от игрока к игроку; я следил за ней и движениями игроков, как коршун, готовый напасть. Наконец она щелкнула о клюшку Кирилла Ли, моего товарища по звену, он помчался к воротам соперника, я знал, что делать. Раздирая коньками лед, я стремился оказаться на удобной позиции и был готов принять передачу. Я открыт, шайба летит прямо к моей клюшке. Рядом с воротами у нас численное преимущество, защита «Орлов» страдает. Я принимаю шайбу, делаю обманное движение для вратаря и посылаю ее в пустой угол.

Разочарованный стон толпы донесся до меня прежде, чем я смог осознать, что не попал.

Нет.

Черт.

Нет.

Я смотрю и не понимаю, как такое могло случиться.

Но вокруг снова кружат игроки, и летает шайба, я пытаюсь успокоить дыхание. «Нужно показать результат», — звучит в моем мозгу, и я еду меняться.

— Что с твоими руками⁈ — орет тренер. — Упустил такой момент!

Я кусаю губы, он прав.

— Хорошо разыграли, но надо быть внимательными, — не унимается он, обращаясь к нашему звену. — «Орлы» усилились. Смотрите в оба.

Мы переглянулись с Ли, его глаза сверкнули.

Да уж, облажался так облажался.

Тренер раздает словесные оплеухи еще пять минут и отпускает нас на второй период. Счет 0:0.

Мы пропустили три шайбы и сумели забить сопернику только две. Я делал все, что мог, несколько раз атаковал ворота соперника, но безуспешно. В конце матча мне вновь повезло, и я оказался с шайбой и вратарем «Орлов» один на один. Бросок — снова неудача. Свист и завывание толпы пронизывают каждый нерв моего тела. Я боюсь смотреть на трибуны, боюсь думать о двух поколениях Исаевых, которых я подвел сегодня. Сжав руки в кулаки, иду в раздевалку.

Я сидел на кухне после матча и смотрел в окно. Вдалеке носились автомобили, вспарывающие темноту включенными фарами. В Москве людям всегда есть чем заняться. Машины ездят и рано утром, и поздно ночью, никогда не останавливаясь. Люди спешат по делам, к семье, в гости, а я сидел и бездумно смотрел в окно. Я был очень рад, когда меня накрыла спасительная пустота, и стучащее в мозгу чувство вины исчезло. Как же я ненавидел себя, когда во второй раз не сумел забить в пустой угол. Что же не так? Я делал это тысячу раз до этого, и именно в первой игре, когда мне нужно было продемонстрировать себя, я так дерьмово сыграл. Всю дорогу домой я анализировал: я был готов, настроен, сосредоточен, натянут словно струна. Что пошло не так, просто не имею представления.