Книга Монолог о школе, сексуальном самовоспитании и футболе, страница 131 – Аля Кружинина

У него оказался приятный иностранный акцент. Это поначалу расстроило меня, ведь тогда он еще больше приезжий, чем я, и для моего плана абсолютно бесполезен. Но он уже подошел, и нужно было хотя бы что-то сказать. И вместо того, чтобы спросить дорогу, я решила вежливо поинтересоваться, откуда он. Оказалось, что из Италии и уже год учится в Московском университете и всю Москву знает вдоль и поперек. «Из Италии?!» – и у меня отвисла челюсть. Настоящий итальянец! Если бы он сказал, что из Англии, Греции, Испании, я не обрадовалась бы ему так. Но из Италии! Прозвучавшее «Италия» было как ключ, как пароль и означало «я свой». В то время итальянцев, благодаря любимой итальянской эстраде, воспринимали почти как родственников. На их романтических песнях мы росли. Они сопровождали меня на дискотеках в школе и на вечеринках в театре. Поющих итальянцев постоянно показывали по телевизору, а пластинки и кассеты Тото Кутуньо и обожаемого Челентано я слушала, чтобы поднять себе настроение в тяжелые дни. Даже слова песен мы знали, правда без смысла, но подпевать могли. Я как будто встретила старого знакомого, которого давно не видела и с которым у меня связаны только приятные воспоминания. Вся моя настороженность, возникающая обычно при встрече с незнакомцами, растаяла. Теперь передо мной стоял и улыбался не кудрявый невысокий случайный прохожий с большими черными выразительными глазами, а вся такая родная итальянская эстрада, романтичная и загадочная.

Я сразу перестала бояться и расслабилась. Произошла какая-то магия. «Он похож на меня», – промелькнула мысль, хотя неясно было, чем именно. Я не думала в него влюбляться – совсем нет. Речь не о любви с первого взгляда, а о доверии. Нашелся человек, которому хотелось доверять. Ни о каких чувствах, ни о какой любви я не думала. Я даже проверила себя и убедилась, что там, где обычно во мне жила любовь, было тихо и пусто. Да и предстоявшая мне миссия сейчас была важнее каких-то знакомств.

Когда я сказала, куда иду, итальянец перестал улыбаться, посерьезнел и одобрил мою идею. И добавил, что делать ему сейчас нечего и он с удовольствием бы составил мне компанию. Честно, я обрадовалась. Вдвоем гулять по кладбищу было спокойнее, и сама прогулка могла получиться интересной. Я не думала, что он сможет кардинально нарушить мои планы.

Всю дорогу до кладбища он был тихим и немного смущенным. Мы просто шли рядом и молчали, и я на какое-то время отключилась от него, погруженная в мысли о предстоящей встрече с другим миром. Уже на месте мы купили цветы. Я взяла несколько букетов, чтобы хватило тем, кому я хотела их принести.

Кладбищем назвать это было и правда трудно. Не было гнетущего ощущения пустоты и страха, никто не плакал. У меня еще никто не умер к тому времени, но, что такое кладбище, я могла себе представить. Это же место скорее всего походило на парк, мемориал или – еще красивое слово, которое я знала из учебников истории, – на некрополь, город мертвых. Именно так я представляла себе этот другой мир. Город, где живут те, кто уже умер, и где они ждут гостей.

Был будний день, и гостей на кладбище было немного. Они прогуливались и, так же как и мы, разглядывали памятники и тихо разговаривали – все-таки здесь мы были только гостями и громко говорить было неприлично. Наконец, моя миссия была выполнена. Нагулявшись, разобравшись с цветами, насмотревшись на памятники, мы расположились тут же на лавочке под деревьями и разговорились. Неожиданно оказалось, что итальянец любит смотреть наши фильмы, знает Высоцкого, слышал про Даля и любит Есенина. Он даже прочитал наизусть отрывок из «До свиданья, друг мой, до свиданья…». С его акцентом это прозвучало очень трогательно. Любовь итальянца к Есенину и моя гордость за нашего родного поэта, которого знают даже молодые итальянские студенты, еще больше сблизили нас. Расставаться не хотелось. И, насидевшись на лавочке, мы решили продолжить прогулку вместе.