Книга Монолог о школе, сексуальном самовоспитании и футболе, страница 93 – Аля Кружинина

– Ну и? Что будем делать? – Ромка прислонился к двери спиной и уже равнодушными, остывшими глазами смотрел на меня. Как будто это уже снова был другой Ромка. И я почувствовала свою вину в произошедшей с ним трансформации и разозлилась.

– Давай постучим? – предложила я, чтобы что-то предложить.

– А ты слышишь, что там кто-то есть?

Мы прислушались. В коридоре стояла гробовая тишина. Только где-то далеко на дискотеке играла музыка.

Я отвела от него взгляд и посмотрела на окна. Они были большие, арочные, под самый потолок. На улице было темно и в свете фонарей медленно падал снег. Красиво!

– Я не хочу на дискотеку. И вообще, мне уже пора, – сказал он устало и направился к окнам.

Он напомнил мне Питера Пэна и Карлсона, которые всегда выбирали окно вместо двери, и стало смешно. Но он был абсолютно серьезен.

Одну створку окна тут никогда не заклеивали на зиму. В школе хорошо топили зимой и иногда даже проветривали, несмотря на сильные морозы. Ромка откинул защелку и потянул створку окна на себя. Она поддалась. Он открыл вторую и выглянул на улицу. Кабинет находился на втором этаже. Высоко, конечно, чтобы так просто уйти. Все-таки придется лететь, подумала я снова. Но оказалось, что прямо под нашими окнами стоит небольшая пристройка с граблями и лопатами. Можно было спрыгнуть на нее. А уже потом – на землю.

– Ну что, я домой, – сказал Карлсон Ромка Пэн. – Ты идешь? Или останешься ждать?

Хотелось спросить: «А ты покажешь мне свой маленький домик на крыше, Карлсон?» или «Возьми меня с собой в Неверлэнд, Питер!» Но я только спросила:

– А как же Татьяна Пална? Мы же обещали ждать.

– Она тоже обещала – прийти через пятнадцать минут. Мы здесь уже почти час. Значит, нам можно идти. Идешь? Тогда одевайся.

Я быстро оделась и взяла сумку. Он прав – непонятно, сколько еще пришлось бы ждать. Жалко, конечно, что я так и не потанцевала с ним. Но рядом с ним всегда все происходит непредсказуемо. Пора бы и привыкнуть. Ромка уже стоял на подоконнике и протягивал мне руку. Я не боялась прыгать – сколько раз в детстве я сигала с крыш сараев, с высоких деревьев и убегала гулять из дома в форточку. Но Ромка этого не знал, и я делала вид, что побаиваюсь. Мне было приятно ощущать его тревогу за меня.

Как только мы оказались внизу, из-за угла возник Санька – шел покурить. Хорошо в обморок не упал, когда мы свалились на него почти с неба.

– Старик, ты?! Я тебя весь вечер ищу. – И заметил меня: – Алька? И ты тут?

Ему не удалось скрыть удивления, а мне раздражения – сколько можно удивляться, что мы с Ромкой можем быть вместе?

– Ты куда пропал? – и он хитро улыбнулся сквозь дым, как будто только теперь понял, куда мог пропасть Ромка. Но ничего не прокомментировал.

Ромка прикурил и в двух словах рассказал ему, как нас закрыли в классе, как мы ждали вместо пятнадцати минут час. И как потом нам надоело и мы решили уйти. Это была версия для Татьяны Палны, которую Санька должен был изложить ей при случае.

Саня, не перебивая, слушал, пускал дымовые колечки и продолжал хитро щуриться, глядя то на меня, то на Ромку, думая о чем-то своем. Или о чем-то нашем. Я была почти уверена, что он достраивал в голове недостающую, но гораздо более интересную картинку, чем та, что предлагал ему Ромка.

Ромка докурил.

– Ты Татьяну-то видел? Она на дискотеке?