Книга Впечатление обманчиво, страница 16 – Татьяна Губейдулина, Ольга Мо, Аля Кружинина, и др.

– Добрый день, заходите.

– Заходи, дорогой, доехали? Где шарф?

– Да. Здравствуйте.

– Ты один? – спрашиваю я.

– А ты уже приехала? – он удивленно смотрит на мать, пропуская мой вопрос.

– Да, пораньше добралась, – отвечает она моими словами так естественно, как будто весь спектакль, который происходил до этого, был плодом моей фантазии.

Он проходит, за дверью больше никого. Заглядываю наверх – после истории с мамой, я уже начинаю думать, не решил ли спрятаться папа.

– Папа сейчас подойдет?

– Нет, он в машине подождет, – сообщает мне Мария, как будто это давно решено и мы только что не обсуждали другую версию.

– Мы же говорили о семейной консультации?

– Он передумал.

Я ничего не отвечаю, но испытываю резкое желание, отправить и ее туда же, посидеть в машине.

«А вы точно психолог?» – в голове шутит мой муж. – «Точно», – успокаиваю я внутреннего его, а заодно себя.

– Готовы?

– В туалет не хочешь?

Сын давно снял шапку, и длинная челка Ди Каприо из Титаника падает ему на лицо, когда он отрицательно трясет головой. Мария смотрит на меня с насмешкой – план с туалетом мог бы сыграть. Я делаю вид, что не понимаю, и они молча идут в кабинет.

Когда я захожу, они уже сидят и молчат. Мария на прежнем месте, Вова – наконец-то я вспоминаю, как зовут ДиКаприо – на дополнительном. Он переставил один из стульев ближе к нам.

– Жалко, что Дмитрий не смог, – говорю я, чтобы что-то сказать, а еще, чтобы напомнить о важности его присутствия.

– Да нормально, – не глядя отбивает подачу Мария.

Она смотрит на меня заговорщически, и я сначала поддаюсь – пытаюсь понять, что она хочет. Но тут же вспоминаю, что это ее игра, их игра, а я здесь чужой человек. Или не чужой – общий. Я нейтрально принадлежу обоим или никому и играю в свою игру. По моим правилам сейчас мне надо понять, в курсе ли Вова – Ди Каприо Джек Доусон, зачем он здесь.

– Ты… Или вы? Как удобнее? – обращаюсь я к нему.

Подросток резко пожимает плечами – поднимает и бросает их вниз, при этом руки продолжают безвольно лежать на бедрах. Этим неуверенным движением он скидывает с себя Джека Доусона и предлагает мне сделать выбор, как его называть. А если так и назвать его – Ди Каприо – он удивится? Но я все еще жду.

– Да на ты можно спокойно, – решает Мария, – просто Вова, и ты.

Хочется попросить ее помолчать. Но сдерживаюсь и все еще смотрю на него – вдруг ответит. Он молчит, опустив глаза. Молчит упрямо? Обреченно? Или снисходительно? Не могу пока почувствовать, что происходит с ним.

– Ну, если ты не против, то на ты, – решаюсь я, и он вяло кивает и отворачивается.

Он совсем не выглядит буйным подростком. Он не выглядит даже современным: клетчатая черно-оранжевая рубашка, наглухо застёгнутая, джинсы, что-то есть во всем этом домашне-немодное. Нет в одежде подросткового крика, бунта, какое-то безразличное «так надо».

– Давайте начнем с того, с чего обычно и начинается встреча, – говорю я, продолжая вглядываться в него, – в начале каждый из участников говорит, зачем он сюда пришел. Объясняет свою причину визита. Что я психолог, наверное, говорить не надо, – добавляю я, замечая, как Ди Каприо бросает быстрый взгляд на маму. Как будто выглянул маленький встревоженный Вова изнутри и снова спрятался за челкой.

– Давайте я. Нам нужно что-то сделать с поведением, – начинает Мария, – Вова в последнее время сильно злится на всех. На нас с папой, на брата… Мы хотим понять, что с этим делать.