Онлайн книга «Впечатление обманчиво»
|
«Глупая, твоей бирюзовой сказки больше нет, – говорила себе Алиса. – Жизнь бабочки коротка». Но как же трудно разжать пальцы. Почти невозможно отпустить пуховое покрывало надежды, когда под ним – ледяная пустота. «Борис меня бросил». Беззвучно, одними губами, она повторяла эту фразу, чувствуя, как с каждым словом внутри рвутся ткани, лопаются сосуды, крошатся кости. Она ждала. Невыносимая боль не может длиться вечно. За острой фазой приходит онемение. Сначала чувствительность теряет макушка, потом – лицо, руки, живот. Позже всего перестаешь ощущать сердце, – оно саднит до последнего, ноет, как запущенный пульпит. Наконец, немеет и сердце, и ты понимаешь: Существо там, за спиной. Его чугунная тень падает на тебя, принося долгожданное облегчение. Онемение – сигнал, что мозг отказывается слышать тело. Это опасно. И, тем не менее, Алиса жаждала этой неподъемной уродливой тени. Чтобы получить передышку от боли и думать. Чтобы размышлять, как же так вышло, где же она ошиблась, что сделала не так. Они с Борисом любили друг друга. У них все было замечательно до той проклятой командировки в Сибирь. Что изменилось? После поездки Борис стал чужим: редкие звонки, короткие встречи, вечные отговорки. Что-то ушло, испарилось. Тепло? Искра? Лю… Нет, она боялась закончить мысль. «Нам нужно расстаться», – он произнес это в ночи, под фонарем, вызвав ее по телефону из общежития. Тогда впервые явилось Существо. Возникло из черноты, когда Борис уходил по дорожке, окаймленной огнями низких уличных светильников, как самолет, который вот-вот закончит разгон и взмоет в небо. Существо встало за спиной, обдало холодом, придавило тенью. Если бы не оно, Алиса зарыдала бы, закричала, догнала бы Бориса и бросилась бы ему на грудь, – что угодно бы сделала, лишь бы получить ответ на вопрос «Почему?». Вопрос, который и сейчас все еще торчал острым клинком в сердце. Тогда тень Существа ее обездвижила, забрала волю, голос и… боль. Алиса уловила едва слышное шипение, в котором угадывались слова: «Застывшие и безмолвные не ведают страданий». Боль пришла позже, ночью, когда не было ни Бориса, ни спасительной тени. Алиса корчилась на кровати, кусала кулаки, хоронила лицо в подушке – лишь бы не завыть подстреленным койотом. Разумеется, экзамены она не сдала. Сначала думала, что поедет домой, залижет раны, соберется с духом и пересдаст осенью. Только ничего из этого не вышло. Ее добрых понимающих родителей будто подменили. – Тебя же отчислят! Готовься! Зубри! Или ты собираешься сесть нам на шею, свесив ножки? – зудела мать. – Ты знаешь, сколько денег ушло, чтобы ты могла жить в большом городе? Ты думаешь, эти деньги для нас с матерью были лишними? – злился отец. – От тебя требовалось только учиться. Заниматься, а не крутить любовь! Алиса знала: нужно молчать. Замереть, застекленеть. Ведь «застывшие и безмолвные не ведают страданий». Силы ушли. Соки жизни загустели, движение их замедлилось, тело стало чужим, непослушным. Постоянно кружилась голова, теряло ритм сердце, то и дело темнело в глазах. Родители забеспокоились, принялись таскать ее по врачам. Те разводили руками: анализы в норме, в чем дело – непонятно. В сентябре решили, что Алиса возьмет академ. 5 Бабочка возникла перед лицом ослепительной вспышкой. Она кружилась в воздухе, исполняя таинственный танец, затем опустилась на грудь Алисы. Девушка замерла, опустив голову, заворожённая игрой света на роскошных крыльях. Она боялась дышать – вдруг видение исчезнет? Её бирюзовый талисман, её последняя искра надежды… |