Книга Мой Тёмный Амур, страница 41 – Алексей Гришин

Тот, кто стоит сейчас передо мной, оскорблял меня и насмехался, много раз повторял, что не испытывает ко мне влечения, а еще он – да, не забудем об этом – приговорил меня к смерти. Но Валентин, возможно, кое-что забыл. Я тоже амур. Дух любви, созданный быть прекрасным и желанным. Его обидные слова раздражали, но не задели саму суть меня. Я знаю, что меня можно захотеть. Сомневаться в этом невозможно. Я и есть любовь и желание, такой меня сотворили.

Я делаю свой ход. Кладу ладони ему на плечи, передвигаю их ближе к шее, обхватываю ее пальцами, словно собираюсь задушить. Валентин испуганным не выглядит, наоборот, усмехается и с нажимом проводит ладонями по моим бедрам. Если мне нравится опасность, вероятно, и ему тоже.

Изучающе провожу руками по его шее над черным воротничком рубашки. Скольжу на затылок и зарываюсь пальцами в короткие волосы. Как будто гладишь дикое животное, которое в любой момент может укусить. Я целую Валентина снова, поскольку мне понравилось, как соприкасаются наши губы. На секунду прихватываю его нижнюю губу зубами, демонстрируя, что укусить я и сама могу. Потом облизываю, дразняще, коротко касаясь языком его губ. Валентин в ответ проводит губами по моим губам, не пытаясь укусить или перехватить инициативу. Я перемещаю руки на его плечи, изучаю их.

Действо похоже на разговор без слов.

И да, в этом занятии определенно что-то есть, люди не зря сходят с ума по телесной близости. Возможно, мне стоило попробовать раньше.

В голове вдруг становится очень пусто, когда Валентин запускает руки под мои трусы и гладит ягодицы. Ладони у него большие и горячие, а меня пробирает озноб, как будто я замерзла, хотя в комнате жарко натоплено. Я смотрю на свои предплечья – кожа покрыта мурашками. Валентин тоже это замечает. Наклоняется к моему плечу, и на секунду возникает подозрение, будто он вцепится в него зубами. Я пытаюсь отстраниться, но он просто прижимается губами к моей коже, целует, медленно перемещаясь от плеча к локтю. Его руки по-прежнему мнут и сжимают мои ягодицы, и я не сдерживаю стон.

Пока что все куда лучше, чем я себе представляла. Я не сразу замечаю, что мои пальцы вцепились в волосы Валентина. Не помню, когда я снова переместила ладони ему на голову. Почему-то особенно будоражит факт, что он не спешит снять с меня трусы. А еще то, что он по-прежнему одет. Чтобы мы находились в равном положении, я начинаю торопливо расстегивать его рубашку, путаясь в пальцах. Пиджак уже расстегнут – так и было, когда мы начинали, или Валентин уже расстегнул его сам? И когда успел?

Наши губы снова встречаются. Мне трудно понять, кто первым подается навстречу. Целоваться мне очень нравится, это убийственно приятно. И кстати об убийствах – вероятно, теперь поцелуем меня уже не прикончить, молния дважды в одно дерево не попадает, так что могу ни в чем себе не отказывать.

В ушах у меня грохочет стук собственного сердца и звуки нашего тяжелого дыхания. Валентин внезапно скользит ладонью вниз по моему животу, и я невольно всхлипываю. Мне не больно, не отвратительно, это просто очень… близко. Лично. Трудно кого-то ненавидеть, когда он ласкает самые нежные части твоего тела. А это определенно ласка, поскольку он не старается причинить мне боль, просто с нажимом гладит и трет кожу, дразнит. Я делала так сама, но получалось не так остро и не так приятно.