Книга Мой Тёмный Амур, страница 43 – Алексей Гришин

– Ты делала это раньше? – хрипло интересуется Валентин.

– Нет, – выдыхаю я, глядя ему в глаза. – А что?

По всей видимости, своим вопросом я застала его врасплох: Валентин в буквальном смысле осекается, не зная, что сказать. Я двигаю бедрами, чтобы покончить уже с этим наконец. Все тело простреливает болью, но сломанная нога определенно чувствовалась хуже. Валентин стонет, прикрыв глаза, и между его бровей залегает складка.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, поскольку выражение лица у него точно не как у человека, которому очень приятно.

– По этикету это я должен у тебя спрашивать, – отвечает он, задыхаясь и крепко сжимая руками мои бока. – Но мне все равно.

– Как мило, – ворчу я. Внутри ноет, но боль – наименьшая из моих проблем. У кучи праха уже точно ничего не заболит. – Я в порядке.

Я опускаю ладони ему на плечи и устраиваюсь удобнее. Упираюсь коленями в кожаный диван. Нужно, чтобы Валентину со мной понравилось, поскольку шансы на его любовь ко мне и так малы. Я начинаю двигаться и безотрывно смотрю ему в глаза. В них такая же горячка, которую я испытываю сама. Какая-то эмоция, которую трудно облечь в слова.

Боль внизу становится терпимой, потом отступает. Удовольствия я не чувствую. Валентин это замечает и ему, похоже, это не нравится. Наверняка раздутое эго говорит ему, что женщины рядом с ним должны сходить с ума от желания. Поэтому он накрывает ладонями мою грудь, целует шею. Я опускаю веки и крепче сжимаю его плечи скользкими от пота ладонями.

То, что мы делаем, определенно начинает работать лучше. Валентин страстно покусывает и целует кожу у меня на шее, ласкает грудь, иногда проводит ладонями по плечам, спине. Я постанываю и отчаянно подаюсь ему навстречу. Больше ничего не успеваю сделать сама – ощущений слишком много, все слишком новое. От всего этого меня постепенно начинает накрывать мучительным, почти болезненным удовольствием, которое затягивает, как водоворот. Я слышу тихие стоны и понимаю, что издаю их сама.

А потом в голове все заливает ярким светом, тело сводит судорогой, и я едва сдерживаю крик. Я чувствую, как Валентин тоже ощущает себя на пике блаженства, запоздало испытываю от этого неуместное торжество и без сил заваливаюсь на него, прижавшись всем телом и утыкаясь мокрым лбом в блестящее от пота плечо.

Когда в глазах немного проясняется, я осознаю, что Валентин подо мной тяжело дышит, касаясь дыханием моего виска. Его руки расслабленно лежат на моих бедрах. Ослепительное удовольствие тает. В теле разлита блаженная истома, расслабленная усталость, но вскоре исчезают и они. Сразу захватывает ощущение, как мне жарко, а еще неловко находиться голой так близко к тому, кто…

Поерзав, я с трудом перекидываю через Валентина затекшую ногу и сажусь на диван. Он поворачивает ко мне голову, не отрывая ее от спинки.

– Было неплохо, – произносит он.

«Не надейся, будто это что-то изменило», – слышу я. Валентин определенно получил удовольствие, но это ничего не значит. Я и так могла это предположить, но почему-то становится до слез обидно. Прикрываю глаза, чтобы и в самом деле не заплакать. Такого он от меня не дождется. Он хотел, чтобы я плакала и умоляла о спасении, чтобы потешила его эго. Такой радости я ему не доставлю.

– Как тебе? – продолжает Валентин, как будто всерьез ждал ответа и раздражен тем, что я молчу. – Зря воздерживалась триста лет, да?