Книга Призрачная империя, страница 32 – Рина Харос

– Прошу прощения, а можем ли мы переговорить с отцом Константином? – голос отца был полон холода и власти, но от меня не скрылось, что что-то в нем переменилось – нарастающий страх прокрался в него и медленно принялся заполнять нутро.

– К сожалению, он уехал рано утром по делам, когда прибудет – неизвестно. Но можете все вопросы решать через меня, если вам то будет угодно. – Старец улыбнулся и протянул морщинистую ладонь мужчине: – Отец Дмитрий. А вас?..

– Можно просто Ефим. – Отец ответил на рукопожатие и отошел в сторону.

Старец резко переменился в лице: от дружелюбия не осталось и следа, массивные выбеленные брови сошлись на переносице, глаза сощурились, будто мужчина плохо видел вдаль, а потом расцвел, как первый подснежник, – улыбка теперь напоминала звериный оскал, и я был готов поклясться, что на секунду изменился цвет глаз на кроваво-алый. Я шумно сглотнул и задержал дыхание, когда отец Дмитрий почти что отпихнул ладонь отца и поманил меня к себе. Родитель кинул на меня предостерегающий взгляд, и ничего не оставалось, кроме как шаг за шагом идти навстречу служителю Бога.

– Должно быть, ты Григорий, не так ли? Отец Константин рассказывал перед отъездом про тебя: мальчик, который никогда не может запомнить ни одной молитвы. Дитя, рожденное для великой участи освободителя.

– Здравствуйте, – только и вырвалось у меня из горла писклявым возгласом.

– Воспитание – залог успеха и почитания. Все российские императоры, которые правили и стоят у власти сейчас, знают это, как «Отче наш». Но мне льстит, что в такой глуши родители не забывают заниматься становлением ребенка с раннего возраста, раскрывая его скрытые таланты. – Отец Дмитрий кинул мимолетный взгляд на отца, отчего тот стушевался. – Что же мы стоим, на улице лютует такая непогода. Проходите и будьте гостями в церкви.

Спустя пару минут мы сидели в уютной каморке – на столе стоял самовар, из которого валил пар, небольшая тарелка с мятными пряниками и только что приготовленными плюшками с сахаром. Рядом – три деревянных стула, отчего складывалось впечатление, что нас уже ждали. Отец Дмитрий носился словно молодой, от одного угла в другой, расставляя свечи по периметру и проговаривая молитву – как показалось, для освобождения от нечистых сил, которые следуют по пятам за грешными душами и только и ждут, когда смогут полакомиться ими. Когда комната осветилась слабым пламенем, мужчина присел на свободный стул и принялся разливать кипяток по чашкам, затем распахнул небольшой мешочек, который я не заметил сразу среди угощений, и протянул нам.

– Угощайтесь, сам собирал – зверобой, лаванда, крапива, полынь, чертополох. Поначалу может показаться горьковато и непривычно, но уверяю – лучше вам ничего не удосужится попробовать.

– Спасибо за гостеприимство, но мне бы хотелось узнать, как все-таки можно связаться с отцом Константином. Видите ли…

– Я осведомлен о ваших делах с ним, – мужчина резко ответил отцу, а затем вновь улыбнулся, будто ничего не произошло, – но ведь все вопросы решаются на сытый желудок. Как ты считаешь, Григорий, я прав?

– Да, отец Дмитрий.

– Скушай пряник, дитя, его готовят монахини. Не знаю, как у них получается, но на вкус они слаще любого сахарного петушка.

Я благодарно кивнул и взял с тарелки угощение, надкусил и почувствовал сладковатый привкус мяты и меда, из которого делают основу для пряника. Отец пил чай и не моргая смотрел на отца Дмитрия, не обращающего на него должного внимания и напевающего под нос какую-то песенку: