Книга Призрачная империя, страница 35 – Рина Харос

Я вышел из каморки и подозвал к себе мальчика, который доедал последние крошки засахаренной булки. Его глаза расширились, когда я достал из-за угла деревянную клюку и крепко сжал в ладони. Сделай я это сразу, Гриша сбежал бы, не успев переступить порог церкви. Но Азарову некуда было деваться – теперь он полностью был в моей власти.

Пустошнский пансионат был основан в 1879 году. Всего в обители было собрано более двухсот частиц угодников Божиих, многие из которых были весьма известны и почитаемы, что говорило о высоком статусе этого места, где каждая заблудшая душа смогла бы найти покой и умиротворение, на несколько часов духовно воссоединяясь с Господом.

Расположен пансионат был на высоком берегу реки Рессеты, где открывался захватывающий вид на речную долину. Вход в него располагался в колокольне, пройдя под которой можно было увидеть фотографии, показывающие этапы восстановления обители.

История пансионата мне была известна не понаслышке – отец знал сказ каждой священной мощи и храма и заставлял всех детей изучать историю и отчитываться перед ним, до того как мы ложились спать. Кому-то он мог задавать легкие вопросы, относящиеся к году построения церквей, а кого-то, как меня, например, любил поставить произнесенными словами в тупик, прекрасно зная, что в шесть лет детский мозг не может до конца запомнить сложные названия. Родитель наслаждался беспомощностью, когда я, опустив взгляд в пол и сжав дрожащими руками подол истрепанной рубашки, пытался вспомнить хоть что-то, что может удовлетворить отца, или хотя бы попробовать пересказать своими речами. Но все было тщетно. Родитель спустя пару минут цокал языком, раздраженно закатывал глаза и вышвыривал из комнаты, заставляя весь вечер простоять голыми коленями на горохе, рассыпанном в углу. Я пытался плакать тихо, чтобы никто не слышал; не двигался, чтобы не выказывать свою слабость. Но всех домочадцев, судя по всему, подобное положение вещей вполне устраивало – отец до ночи пребывал в хорошем расположении духа, развлекая семью глупыми шутками и разбавляя веселье хмельным квасом.

Я мог простоять и час, и два, и пять – до тех пор пока отец не вспоминал о моем существовании. Тогда меня он отгонял прочь и заваливался на кровать, а спустя пару минут из комнаты доносился храп, от которого чуть ли не сотрясались стены, сделанные из тонкой древесины. Только после того, как родитель засыпал, я позволял себе двинуться в сторону медного таза, стоявшего в углу, пытаясь смыть кровь с колен. Мать, безмолвно пытающаяся помочь, только выливала алую теплую жидкость через крыльцо на землю и наполняла емкость другой, более горячей и чистой, которую успела подогреть в печи.

Но всему пришел конец – и воспоминаниям относительно размеренной жизни, от которой почему-то хотелось убежать. Но только сегодня и сейчас и нужно было откинуть те сомнения и страхи, что утягивали на дно собственного бессилия.

– Отец Дмитрий, простите за мою бестактность и дерзость, но не могли бы мы выбрать другой пансионат? Пожалуйста…

– Мальчик мой, я что, слышу страх в твоем голосе? – удивленно произнес мужчина, и даже сквозь темноту повозки я мог поклясться, что увидел, как взметнулись его седые брови вверх, образуя несколько глубоких морщин на лбу.