Книга Призрачная империя, страница 56 – Рина Харос

Кроме кровати, пуфика и навесного зеркала, ничего не было – только свечи, вставленные в канделябры, расплескивали свой воск по деревянному полу.

Бес безмолвствовал, но все его нутро кричало – это она, Аксинья, та, что породит на свет слабость Азарова. Ошибки быть не могло.

Семья Вильских была близка к императорской чете, которая и пригласила супругов на новогоднюю ночь во дворец. Бал был назначен на следующий вечер, но Николай настоял на том, чтобы друзья остались на несколько дней подольше и побыли все вместе, пробуя заморские алкогольные напитки и играя в настольные игры, упиваясь общением.

Существо еще пару мгновений стояло неподвижно, наблюдая за тем, как Андрей ласково проводит ладонями по изгибам тела супруги и привлекает к себе, касаясь губами шеи. Бес вернулся тем же путем, каким и добрался. На пороге пансионата его встретил отец Дмитрий, который, несмотря на столь поздний час, не спал, будто только поджидал верного слугу.

Бес все рассказал хозяину и скрылся в темноте, оставив священника наедине со своими мыслями. Он вернулся к сородичам, скрытым от людских глаз в подвале пансионата, ожидая своего часа.

Я не могла поверить, что мы перебрались в Московскую область, смогли накопить денег и купить жилье недалеко от пансионата, куда отослали Гришеньку. Стояла и смотрела на заснеженный дом, где у каждого будет своя комната и уютная столовая, в которой сможем ужинать горячими пирогами и чаем, делясь душевными переживаниями. Андрей и Ефим сносили вещи с телеги, оставляя на крыльце следы от сапог. Дочери резвились во дворе и кидались снежками, радостно вереща. Не хватало только Гриши.

Солнце высоко стояло в зените. Ефим, закончив носить немногочисленную одежду, вышел на крыльцо и махнул мне рукой, приглашая внутрь. Сжав холодными от мороза пальцами край шерстяного платка, покрывающего голову, последовала за мужем, осторожно ступая по ступеням, которые отзывались на каждый шаг скрипом.

Войдя внутрь, я не смогла сдержать слез. Деревянный пол, свежевыкрашенные светлой краской стены, бедная, но добротная мебель в столовой и комнатах. Посреди небольшого коридора – пять ящиков с одеждой, которые предстоит разобрать. Дочери вбежали в дом и стали разносить снежные следы по полу, чем вызвали недовольство отца – он рявкнул на девочек и отослал в комнату, чтобы те ожидали обеда молча.

Слава богу, я привезла с собой вяленое мясо, кусок сыра, хлеб и кувшин молока. Быстро расставив все на стол посреди столовой, закинула в небольшую печь в углу пару дров, которые моментально подхватил огонь, разнося тепло по дому. Сама не присела и не притронулась к еде, кидая взгляды, полные надежды, на Ефима. По дороге в новый дом я умоляла отпустить к Грише хотя бы на час, на что он только откликался сухим «посмотрим». В итоге муж решил сжалиться и кивнул, позволяя отлучиться ненадолго.

Быстро развернулась и скрылась за дверью под недовольное бурчание домочадцев, попутно спрашивая местных жителей, в какой стороне находится пансионат. Они указывали пальцами за бескрайний горизонт, где не было ничего, кроме снега. Но у меня не было причин не верить тем, кто живет здесь с самого рождения. Окрыленная, бежала, хватая ртом морозный воздух, напрочь забыв о том, что не взяла гостинцы Грише. Но надежда теплилась в груди и не позволяла унывать: это не последняя наша встреча, возможно, настоятели пансионата разрешат взять сына на новогодние праздники домой.