Онлайн книга «Проклятие Персефоны»
|
Дождавшись, когда шаги в коридоре стихнут и никто уже не сможет меня потревожить, я резко сорвала с шеи кулон и прикрыла глаза. Жабры, болезненно проступающие на шее, заставили вцепиться острыми когтями в ладони, оставляя на них кровавые следы. Я больше не могла сдерживать ненависть и гнев, разъедающие душу. Распахнув глаза, подошла к зеркалу и взглянула на отражение: окровавленные глаза, дьявольская ухмылка, растрепанный вид… Сегодня я должна освободить сирену, иначе накопившиеся чувства сломают ее невидимую клетку в самый неподходящий момент и нарушат весь план. А ведь я подобралась так близко… Могла почти прикоснуться… Завладеть… Мотнула головой, осознавая, что еще слишком слаба, что еще не время… Для того чтобы не выдать себя в будущем, сейчас нужно принести кого-то в жертву моей сирене. К счастью, в эту ночь никто не слышал мальчишеского крика, равно как и наутро исчезновение юнги не было замечено другими членами экипажа. После кровавой жертвы мы с сиреной насытились и легко погрузились в сон. * * * Я бежала по полю, крепко прижимая к груди букет полевых цветов. Быстро преодолев ступеньки на крыльце, влетела в комнату. – Мама, мамочка, посмотри какие цветы! Они тебе точно понравятся, и ты поправишься! Моя мама больна. После смерти отца она сильно изменилась: постоянные крики, оскорбления, обвинение в том, что я погубила ее ребенка. За последние шесть месяцев она превратилась в собственную тень – неестественная худоба, темные мешки под глазами, панические атаки. Вот и сейчас мать судорожно дернулась. Помедлив, она обернулась. Издав удивленный возглас, я широко распахнула глаза: лицо излучало свет и тепло, глаза были полны нежности и счастья, а на губах дрожала улыбка. Ее некогда густые черные волосы, которые со временем превратились в паклю, снова блестящими локонами спадали на плечи, тело приобрело былые формы, а на щеках появился румянец. Мать протянула ко мне руки и вдруг произнесла: – Сестра… Захлебываясь от нахлынувших эмоций и слез, она упала передо мной и сложила руки в мольбе: – Я так виновата перед тобой. Казалось, в легких больше не осталось воздуха от услышанных слов. Посмотрев на женщину испуганным взглядом, я рухнула на колени и обхватила содрогающееся тело детскими руками. – Я знала, что моя дочь не выжила бы. Персефона не позволила… Догадывалась, все это время… Но так и не смогла сказать твоему отцу, не смогла! Брид. Моя кровная сестра. Сирена, умоляющая Персефону отпустить ее на сушу, чтобы воссоединиться с человеком. Она носила его ребенка у себя под сердцем, сгорая от желания остаться со смертным и растить будущую дочь, прекрасно понимая, что без благословения Богини ребенок не выживет. Персефона ни за что бы не пошла на это. Тирания и жестокость стали синонимами ее морского владычества. Судорожно вздохнув, я до крови прикусила нижнюю губу, стараясь скрыть подступающие слезы, и крепче прижалась к сестре, уткнувшись лицом в ее хрупкое тело. – Раз в год, весной, – начала Брид, судорожно всхлипывая, – Богиня, когда еще ее власть была нерушима, разрешала нам покидать морские владения и навещать землю, чувствовать себя живыми, нужными, желанными. Персефона одаривала каждую из нас: скрывала уродства, шрамы, давала возможность самостоятельно передвигаться по суше. Единственное наше правило гласило: мы не должны влюбляться в мужчин. Допустимы были лишь мимолетные интрижки на одну ночь и дальнейшее заточение на год. Она ненавидела мужчин, делала их своими рабами, а затем уничтожала, наслаждаясь мучениями пленников. Это был мой третий вечер на празднике людей, тогда я еще не догадывалась, что он станет для меня роковым. Стоило лишь взгляду упасть на него, как сердце замерло. В этот вечер я отдала ему всю себя: тело, душу, мысли. Я знала, что он – моя судьба, чувствовала это, но не могла рисковать, боясь гнева Богини. После праздника я исчезла, но сердце изо дня в день поглощала тоска и тьма, от которой не было спасения. Наблюдая за своим возлюбленным сквозь морскую пелену, видела, что он жаждет найти меня, хочет сделать своей. И тогда я решилась. Обратившись к Богине, попросила ее даровать мне земную жизнь, в которой буду обычной девушкой, создам семью и рожу дитя, которого уже носила под сердцем, не догадываясь об этом. Неожиданно она согласилась, говоря, что это будет ее последний акт милосердия. Не придав значения словам Богини, окрыленная любовью, я стала обычной девушкой, которая отыскала среди множества людей свою судьбу. Но Персефона оказалась слишком жестока… |