Книга Воля владыки. В твоем сердце, страница 111 – Рия Радовская

Асир нашел взглядом Ихтара, тот поспешно согнулся в поклоне.

— Почтенный Ихтар, доведешь ли ты до конца начатое сегодня и примешь ли на себя ответственность за работу своей гильдии, или назначишь достойного преемника?

— Приму ответственность, владыка. Почту за величайшую честь организовать и направить работу судейской гильдии в соответствии с вашими распоряжениями и постановлениями великого совета старейшин. Клянусь во всем действовать согласно законам моего лепестка и собственной совести.

— Поднимись и займи свое место.

Асир отвернулся и, так и не убрав руку с родового кинжала, пошел к центру зала, где перед камнем предков под надзором двух стражников стоял на коленях Джасим.

— А я уж думал, ты забыл про меня… родич, — протянул тот, нехорошо ухмыльнувшись. — Дети, братья… Ты все равно никого из них не тронешь. Мягкотелый слабак на троне великого лепестка!

По залу пронесся ропот, дернулись стражники, готовые в любой момент пустить в ход мечи. Но Асир повелительно взмахнул рукой, отсылая их прочь. Лин почему-то отчетливо увидела встревоженно-сосредоточенное лицо Сардара — тот был неподалеку и, кажется, происходящее ему сильно не нравилось. А Джасим, пытливо всматривавшийся во владыку, будто жаждал хоть какой-то реакции, но, так и не дождавшись ее, внезапно начал горячиться.

— Отлучение от рода? Кому нужен род, прогнивший у самого корня? Признанный владыка, дожив до тридцати весен, даже не хочет зачать наследника! — Джасим вдруг обернулся к толпе, воскликнул исступленно: — Не хочет? Или не способен? Скажи, родич, перед лицом великого совета и твоих цепных шавок, половина из которых безродные проходимцы — почему ты так беспечен, почему до сих пор не дал своему лепестку надежду на спокойное будущее? Почему до сих пор не взял себе жену и не дал Имхаре наследников? Хватит ли тебе смелости, о, величайший из величайших, ответить правду приговоренному к смерти старшему родичу перед лицом своего народа?

— А тебе нужна правда? — спросил Асир, и Лин снова поежилась. В его голосе, ледяном и ровном, почти лишенном эмоций, сейчас отчетливо читался тот самый смертный приговор Джасима и бесконечное, бескрайнее презрение. — Все, что нужно тебе, отлученец и предатель, по недоумию все еще считающий меня родичем, — посеять хаос в стране и смуту в сердцах. Но я отвечу сейчас моему народу, моему совету и моим предкам, чтобы твои ядовитые, порченые семена не укоренились и не проросли сомнениями и страхом. Я не желаю ни себе, ни Имхаре наследников, которые будут ненавидеть своего отца. Я не желаю десятка жен, грызущихся за власть или место в моей постели. У владыки красного лепестка не будет детей, вынужденных побираться в трущобах или прислуживать себе подобным, потому что их отцу наплевать на их матерей. Я дам моей стране наследников от единственной анхи, которая однажды станет моей единственной женой перед лицом закона и предков. Когда избавлю Имхару от посеянной тобой гнили. И от тебя.

— Давай, — осклабился Джасим. — Убей меня лично. Потешь свою ненависть. Пусть твои белые тряпки обагрятся моей кровью, непогрешимый владыка Имхары. Запачкай наконец руки. Ты же недаром цепляешься за этот кинжал. Не терпится всадить мне его в горло?

Асир усмехнулся и вдруг в самом деле выхватил кинжал из-за пояса. А в следующую секунду под дружное аханье и чьи-то вскрики полоснул им по собственной ладони. Сжал кулак и в два шага оказался на возвышении у камня предков.