Книга Дело смерти, страница 120 – Карина Халле

Эверли была права. Он жертвует всем ради меня, а я ничего о нем не знаю.

Но должна ли? У меня раньше были парни, о которых я знала все, и это заканчивалось либо скукой, либо разбитым сердцем. Может быть, в этот раз, при этих обстоятельствах, я смогу узнавать все постепенно, на ходу.

Далеко отсюда.

— Поскольку мы не на обычном маршруте гидросамолетов, нельзя просто забронировать чартерный рейс онлайн, — говорит он со вздохом, быстро печатая. — Но я только что отправил запрос в «Harbour Air», а теперь попробую связаться с частными рыболовными чартерами. Гарантирую, что если я заплачу им лучшую цену, они придут сюда за нами.

— Мы могли бы взять один из «Зодиаков», — предлагаю я. — Может, добраться до Порт-Элис. Ты упоминал, что Винтер-Харбор соединен дорогой с Порт-Харди. Это почти как город.

Он качает головой.

— Шторм, может, и пройдет, но волны будут сильным еще несколько дней. Мы окажемся под ударом, как только выйдем из залива. Не зря капитан Кук называл полуостров мысом бурь.

— Тогда возьмем квадроциклы, — говорю я ему.

Он смотрит с усмешкой.

— Мы не убегаем от злодея, Сидни. Квадроциклы медленные и будут последним средством. Черт, «Митрандир» — это последнее средство, если мы не сможем вовремя вызвать самолет.

Но здесь он ошибается. Он так близок к этому, что даже не видит.

Здесь есть злодей.

И имя ему — Фонд «Мадрона».

ГЛАВА 26

Остаток дня проходит без происшествий, пока шторм набирает силу. Мне слишком неловко встречаться с друзьями, поэтому я возвращаюсь с Кинкейдом на его лодку. Мой мозг продолжает возвращаться к мыслям о Клэйтоне, к разговорам о нем. Я хочу поговорить о животных в лесу. Хочу знать, выбрала ли меня «Мадрона» с какой-то целью. Все эти вопросы вертятся на кончике языка, грозя выйти наружу, но я решаю поступить с ними так же, как и со всем остальным. Я упаковываю их в коробку, завязываю бант и засовываю в самый дальний угол сознания. Как только я выберусь отсюда, как только я освобожусь от этой проклятой мглы и этого чертового поселения, тогда и вытащу все коробки и встречусь с ними лицом к лицу. Развяжу банты и разберусь с ними.

Но сейчас, чтобы пережить следующие несколько дней, я должна сосредоточиться на настоящем. Если начну открывать эти коробки сейчас, я сломаюсь и не буду ни на что годна.

Кинкейд заботится обо мне, что позволяет просто сосредоточиться на нем. Он готовит для меня, мы занимаемся сексом, а затем я играю роль психотерапевта.

Я заставляю его говорить.

— Где ты родился? — спрашиваю я, лежа рядом с ним в постели. Над нами дождь барабанит по люкам, и этот звук успокаивает. Единственный солнечный свет за весь день озарил нас пару часов назад, странный, глубокий желтый свет из разрыва в штормовых тучах, но ливень снова усилился.

Он берет мое запястье и целует его внутреннюю сторону, где впивался ремень, когда он связывал меня.

— В Ванкувере, — говорит он. — В настоящем, а не в том поддельном в Вашингтоне.

— В каком году?

Он делает паузу.

— Ты будешь судить меня за то, что я старый?

Я смеюсь.

— Нет. Мне нравятся мужчины постарше.

— Справедливо. Я родился в 1985 году.

— Так тебе тридцать семь.

— Да. — Он колеблется. — Это считается старым?

— Еще как, — игриво говорю я. — По крайней мере, тебе еще нет сорока.

— Упаси боже, — говорит он, с драматизмом прикладывая руку к груди.