Книга Дело смерти, страница 26 – Карина Халле

Позади меня оказывается Клэйтон, но он разговаривает с темнокожим парнем из Лондона по имени Патрик.

— Боюсь, моего брата призовут, — говорит Клэйтон. — Когда он пошел в армию, войны ведь и в помине не было.

Я нахмуриваюсь, не понимая, о какой войне речь, но Патрик вдруг шикает:

— Ш-ш-ш.

Я оборачиваюсь. Патрик выглядит напряженным, возится с лямками рюкзака, а Клэйтон сверлит меня взглядом.

— Чего уставилась, принцесса? Не привыкла пешком ходить?

— Мне просто интересно, на какую войну собираются отправить твоего брата, — говорю я.

Он смотрит еще секунду, затем бросает:

— На Балканах какая-то заварушка. Дай угадаю — новости не смотришь? Думаешь, слишком умная или слишком «продвинутая» для этого?

— Клэйтон! — рявкает Ник спереди. — Хватит.

Я едва успеваю отвернуться, как спотыкаюсь о камень, но Мунавар мгновенно хватает меня за руку, удерживая.

— Спасибо, — говорю я, смущенно улыбаясь.

Отпускает мою руку, мягко кивая:

— Я тоже новости особо не смотрю. Слишком много драмы.

— Да, раньше смотрела, — отвечаю я. — Но это сбивает меня с толку, расфокусирует внимание… и в итоге вгоняет в депрессию.

— К счастью, здесь мы этого не получим, — вставляет Лорен. — И, думаю, нам от этого только лучше. Хотя, я бы хотела следить как там дела у Кардашьян.

— Разве кто-то еще смотрит это шоу?

Она смеется:

— Ты удивишься.

Мы идем дальше, дорога все чаще зарастает папоротником и розовым кипреем, пока Ник не уводит нас по тропинке в чащу. Вскоре выходим на небольшую поляну — трава ярко-зеленая, почти неоновая, по краям несколько ольх, а посередине темный пруд с кувшинками.

— Здесь и будем собирать, — говорит Ник, ставя рюкзак на траву. — Разойдитесь, но оставайтесь в пределах поляны, чтобы я всех видел.

— Хорошо, пап, — откликается Мунавар, и все смеются.

— Ладно, можете ходить парами, если хотите зайти глубже, — уступает Ник с тяжелым вздохом. — Но следите, чтобы вы все время разговаривали. Шум отпугнет животных, хотя и ваших медвежьих бубенцов должно хватить. И держите компасы под рукой. Не хочу, чтобы кто-то заблудился. Лес здесь умеет играть с восприятием.

Лорен глядит на меня с ожиданием:

— Ну что? Пойдем исследовать?

Я энергично киваю. Под пристальным взглядом Ника мы направляемся на восток, туда, где едва заметная оленья тропка петляет сквозь заросли винограда Орегона и крапивы — к последней мы не приближаемся. Ольха сменяется кедром и елью, и лес вокруг становится все темнее. Я знаю, что мы движемся к воде, и должно бы светлеть и редеть, но наоборот — ветви смыкаются над головой, закрывая небо, а подлесок густеет, цепляясь за одежду.

— Жутковато, — говорит Лорен, но на лице у нее видно озорство.

— Ага, — соглашаюсь я, окидывая взглядом мрак и чащу. — Такое чувство, будто за нами кто-то наблюдает, — добавляю, специально поддразнивая ее.

— Может, и правда наблюдает, — отвечает она с шутливой серьезностью, заправляя прядь за ухо. — Разве ты не знаешь, что у деревьев есть глаза?

Мы останавливаемся у рощи кедров. Лорен достает флягу с логотипом Фонда Мадрона и делает несколько больших глотков. Перед нами возвышается настоящий гигант — западный кедр в несколько метров толщиной, старше и массивнее всех остальных. Я невольно кладу ладонь на его шершавую, красноватую кору. Глаза сами собой смыкаются. Вспоминаю слова Лорен. У деревьев, может, и нет настоящих глаз, но они общаются между собой через подземные нити мицелия. Микоризная сеть позволяет им передавать питание молодым саженцам в тени, чтобы те выжили. Они видят — без глаз.