Книга Жажда безумия, страница 56 – Р. К. Пирс

Я отступаю, все еще крепко сжимая дневник Шляпника, отчаянно пытаясь убежать от этого отвратительного запаха и отойти как можно дальше от этого омерзительного зрелища. Ноги двигаются сами, и я почти спотыкаюсь на выходе во двор, прежде чем Чес догоняет меня и заключает в свои сильные руки.

Обниматься не характерно мне, но сейчас, когда мир вокруг меня рушится, Чес, единственное, что держит меня на ногах. Я зарываю лицо в его плечо, вдыхая его землистый запах, а рыдания сотрясают мою грудь.

— С тобой все в порядке, Алиса, — бормочет он мне в волосы.

Эта ложь почти заставляет меня засмеяться. Со мной не все в порядке. Навряд ли мне когда-нибудь было так плохо, и, похоже, становится только хуже.

— Его нет. Его нет, — говорю я, и мой голос обрывается от очередного рыдания. — Шляпника нет.

Я поднимаю дневник, не будучи уверенной, видит ли он его, учитывая, как крепко он меня прижал к себе, я знаю, что он не поймет, пока не прочтет последнюю запись Шляпника. Я больше не знаю, что делать, но точно знаю, что больше не буду доверять своей интуиции. Она ни к чему не приводила, только втягивала меня в проблемы и давала ложную надежду, что у нас есть шанс выбраться отсюда живыми.

Я была уверена, что Шляпник жив. Чувствовала в душе, что он еще где-то рядом. Но я ошибалась, так сильно ошибалась. Меня ввела в заблуждение моя собственная обманчивая интуиция, я цеплялась за детские мечты. Но я уже не ребенок, и это не сон. Это кошмар, которого я боялась все эти годы, и он жаждет крови. Крови Шляпника, моей крови и крови чудаков.

Нам всем конец.

Глава 17

Чес

Слезы Алисы заставили меня пожалеть о своем решении показать ей кровь в комнате, но я напоминаю себе, что не могу защитить ее от всего. Мы мчимся сломя голову в опасную войну, где будет убито еще много людей. Нет смысла ограждать ее от правды. По пути она увидит гораздо больше, возможно, еще худших вещей. Я ужасно сожалею, что это должен был быть Шляпник.

О, Мэверик.

Стоя в одиночестве, прислонившись к одной из стен и впитывая каждую деталь разрушения, как будто этим можно что-то изменить, задаюсь вопросом, мог ли я как-то предотвратить это. Если бы мы не потеряли связь, когда монстры впервые вторглись, если бы мы объединились, а не спрятались, смог бы я защитить его? Смог бы я спасти его? Но теперь это уже не имеет значения.

Слишком поздно. Я никогда не узнаю.

Его смерть кажется нереальной. Такой яркий свет, погашенный тьмой. Это не имеет смысла и оставляет зияющую дыру в моей груди, где когда-то жила многолетняя дружба. Я едва могу поверить в его смерть, особенно когда пытаюсь утешить Алису, которая, кажется, так же расстроена, как и я. Это самое трудное, с чем мне доводилось сталкиваться.

Алиса волновалась о нем так, как только может волноваться о другом человек, который ему незнаком. Он был для нее важен, я понимаю это, и его потеря, огромный удар по ее моральному духу. Я задаюсь вопросом, не будет ли это слишком тяжелым ударом, не изменит ли это ее решение и не заставит ли ее вернуться домой, но она не говорила о том, что хочет уйти.

Она даже не предложила уйти из старого чайника, вместо этого внимательно изучает страницы кожаного дневника, который она нашла, пока Дион, Данн и я обыскиваем дом от пола до потолка в поисках чего-нибудь полезного. Близнецы обыскивают комнату Шляпника, переодеваются в одежду, не запачканную кровью, и находят несколько комплектов доспехов, положенных на дно его шкафа.