Книга Сладкий уголок в другом мире, страница 37 – Аурелия Шедоу

Глубокой ночью, когда Королевский дворец погрузился в сон, лишь в огромной кухне теплился одинокий свет. Алиса стояла у мраморной столешницы, освещенной трепетным пламенем масляных ламп. Ее руки, уже уставшие после дня триумфа, двигались с новой энергией — будто сама душа требовала выразить что-то, для чего не хватило слов на торжественном банкете.

"Он должен быть... колючим", — думала она, просеивая муку сквозь мелкое сито. Мука оседала снежной пылью, напоминая ей первые морозные утра в пекарне Гаррета.

Лимонный курд она взбивала медленно, почти медитативно, добавляя по крупинке розовую гималайскую соль. Каждая крупинка растворялась с едва слышным шепотом, словно рассказывая историю древних гор.

"Слишком сладкий — будет приторно. Слишком нежный — будет банально", — внутренний голос звучал требовательно. Она увеличила огонь под сотейником, наблюдая, как желтая масса густеет, приобретая идеальную консистенцию — ни капли жиже, чем нужно.

Бисквитные коржи, еще теплые, она пропитывала имбирным сиропом, который готовила особенным способом — сначала вываривала молодой корень с лепестками роз, затем добавляла щепотку перца чили.

"Чтобы щипало язык, как щиплет глаза...", — мысль мелькнула, и она резче обычного провела кистью по бисквиту.

Ванильный крем взбивала дольше обычного, пока он не стал напоминать летнее облако на закате. Но вместо привычной нежности, в движении ее рук была какая-то ярость.

"Ревнивый лимон", — мысленно назвала она торт, чувствуя, как в горле встает комок. Это был не просто десерт — это была исповедь в сахаре и специях.

Когда раздался голос королевы, Алиса даже не вздрогнула — будто ожидала этого.

"Вы издеваетесь," — Алиана взяла крошечную серебряную ложечку и попробовала крем. Ее прекрасное лицо скривилось от кислоты. — "Достаточно кисло, чтобы свести скулы."

Алиса встретила ее взгляд, и в этот момент в ее глазах читалось что-то большее, чем просто уверенность в рецепте.

"Так и задумано," — она улыбнулась, но это была не ее обычная светлая улыбка. В уголках губ дрогнула тень чего-то горького.

Последний штрих она делала с особой тщательностью — карамельная роза с шипами из засахаренного имбиря. Каждый шип она формировала пальцами, будто вкладывая в него частичку той боли, о которой нельзя было сказать вслух. Когда торт был готов, он выглядел одновременно прекрасным и опасным — как любовь, которая умеет ранить.

Королева долго смотрела на это творение, потом медленно провела пальцем по краю тарелки, собрала каплю крема и снова попробовала. На этот раз она не скривилась.

"Интересно... сначала обжигает, потом становится сладко," — произнесла она задумчиво. — "Как будто..."

"Как будто ревность," — тихо закончила за нее Алиса, отводя взгляд к ночному окну, где отражались их силуэты — две женщины, понимающие друг друга без слов.

На рассвете следующего дня, когда первые лучи солнца только начинали золотить шпили королевского замка, Алиса уже стояла перед тяжелой дубовой дверью кабинета Эдриана. В руках она бережно несла серебряное блюдо с тем самым тортом — её ночным шедевром, чья глазурь сверкала, как слеза в утреннем свете.

Сердце учащённо билось, когда она толкнула дверь свободным локтем. Кабинет предстал перед ней в хаотичном великолепии — повсюду громоздились стопки пергаментов с восковыми печатями, развернутые карты с отметками киноварью, бесчисленные чернильницы, некоторые уже пересохшие от долгого неиспользования. Воздух был густым от запаха пергамента, сургуча и чего-то неуловимо мужского — возможно, кожаного переплёта книг или дорогого одеколона.