Книга Сладкий уголок в другом мире, страница 46 – Аурелия Шедоу

— Эдриан?

— М-м?

— Спасибо. За то, что не даёшь мне превратиться в… в идеальную королевскую кондитершу.

— Это ты не даёшь мне стать скучным графом с карманами, полными налоговых деклараций.

Они доели яблоко, оставив лишь семечко, которое Алиса завернула в платок. «Посадим у академии», — прошептала она. И когда первые лучи солнца коснулись крыши, они всё ещё сидели там, сплетённые воедино, как две нити в тесте штруделя — хрупкие по отдельности, но неразрывные вместе.

Часовня Святой Евлалии, обычно строгая и аскетичная, в этот день напоминала гигантский пряничный домик. Стены, украшенные гирляндами из засушенных яблочных долек и палочек корицы, благоухали древесной сладостью. Вместо привычных витражей с ликами святых в окнах красовались стеклянные панели, расписанные узорами в виде плетёных кренделей и вишнёвых ветвей. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь них, рисовали на каменном полу мерцающие блики, похожие на рассыпанный жемчужный сахар. Над алтарём, где обычно стояла чаша для святой воды, теперь возвышался свадебный торт — трёхъярусное чудо из воздушного бисквита, обёрнутое в кружева карамели. Каждый ярус поддерживали тонкие колонны из сплетённого песочного теста, а вместо цветов верхушку венчала миниатюрная печь из позолоченного марципана, из трубы которой клубился дымок из ванильной пудры.

Алиса поправила фату, сотканную из кружева и сушёных ванильных стручков, чей аромат смешивался с запахом горящих свечей в железных подсвечниках. Эти подсвечники когда-то украшали кухню Гаррета — старый пекарь вычистил их до блеска, а вместо восковых свечей вставил медовые соты, от которых по стенам стекали золотистые наплывы. Её платье, сшитое из сотни пекарских фартуков, шуршало при каждом движении, словно перелистывание страниц поваренной книги. Каждый фартук был особенным: один — выгоревший от печи, с пятном от ежевичного джема, другой — заштопанный на локте, третий — с вышитым именем «Лора» у края. Вместо бриллиантов на шее красовалось ожерелье из позолоченных кренделей, чьи тени танцевали на стенах, словно живые иероглифы их любви. Она не хотела то шикарное белое платье, которое предложила ей королева, Алиса хотела чего то необычного и запоминающегося, как это платье, сделанное с любовью и трепетом.

Королева Алиана поднялась с резного дубового кресла, чьи подлокотники были украшены фигурками хлебных колосьев. Её корона, обычно усыпанная сапфирами, сегодня сверкала кристаллами засахаренного имбиря и карамельными звёздочками.

— Сегодня я благословляю не союз титулов, — её голос заполнил зал, как густой сироп, заливающий вафли, — а союз двух огней. Того, что горит в печи, и того, что пляшет в сердцах.

Она протянула им каравай, испечённый из зерна с королевских полей. Когда Алиса и Эдриан отломили куски, крошки рассыпались, превращаясь в стайку съедобных голубей из миндального безе. Птицы взмыли к сводам, где их встретили резные деревянные ангелы с крыльями в форме лопаток для теста.

— Теперь твоя очередь, — прошептала Алиса, сжимая руку Эдриана. Гости осыпали их лепестками роз, засахаренными в липовом мёде, которые звенели, падая на каменные плиты, будто дождь из хрустальных конфетти.

Он достал из кармана ключ — ржавый у основания и сияющий на конце, будто обмакнутый в расплавленный янтарь.