Книга Девушки бури и тени, страница 159 – Наташа Нган

– Зачем ты мне это рассказываешь?

Майна отстраняется. Она проводит большим пальцем по кулону Хиро, золотая оправа отражает лунный свет.

– У нас с ним было одно и то же слово. Мы с Хиро были кинью.

Дрожь пробегает по моему затылку.

Она смотрит вниз, её грудь вздымается от медленных, глубоких вдохов.

– Какое? – шепчу я. – Какое у тебя было слово?

Проходит пауза, прежде чем она решительно отвечает:

– Жертва.

Слово тяжёлым грузом повисает в воздухе. Ещё одна дрожь пробегает по мне, на этот раз холоднее.

– Майна, – говорю я, – это не значит, что ты разделишь ту же участь, что и Хиро...

Она переводит взгляд на меня, её глаза сверкают:

– Разве слово означает что-то другое?

Не успеваю я ответить, как она взмахом запястья подбрасывает кулон Хиро в воздух и произносит короткое дао. Шелест волшебного ветра дует от неё, поднимая ей волосы и вызывая дрожь по моей коже.

Происходит вспышка. Золотые символы кружатся вокруг кулона, а он висит в воздухе, как подвешенный. По воздуху пробегает волшебная рябь, и кулон исчезает со вспышкой.

Золотые искры сыплются дождём, а потом гаснут.

Лицо Майны ничего не выражает, такое же холодное и суровое, как в тот день, когда я встретила её.

– Жертва может принимать множество форм, – говорю я, пытаясь скрыть боль в голосе.

Она не подаёт никакого знака, что услышала меня. Спустя долгое время она спрашивает:

– Правда?

Что-то сжимается у меня в груди.

– Когда на мой 18-ый день рождения открылся мой кулон, – продолжает она, – я заплакала. Не потому, что мне было грустно или страшно. Потому что я испытала облегчение. Всё это время я посвящала жизнь только одному, отказывалась от всего, что могла бы иметь, от всех жизней, которые могла бы прожить вместо этого, ради достижения цели своего отца. Когда я увидела это слово, я поняла, что была прав. Это моя жертва. Моя жизнь – за жизнь Короля.

У меня ёкает в сердце.

– Не отдавай ему свою жизнь, Майна. Он её не заслуживает. Твоя жизнь принадлежит только тебе. Борьба с Королём – всего лишь её часть. Зачем жертвовать всем только ради такой победы? Если ты это сделаешь, то в конечном итоге тоже проиграешь.

Она закрывает глаза:

– Когда мы узнали, что он по-прежнему жив, я почувствовала даже какое-то облегчение. Ты можешь в это поверить? Облегчение, опять же, потому что это означало, что в моей жизни по-прежнему сохранялся смысл. Что мне выдался ещё один шанс проявить себя.

– Майна, тебе не нужно никому ничего доказывать: ни своему отцу, ни Королю, ни мне!

Она поворачивается ко мне, её лицо сияет в лунном свете.

– За это я и люблю тебя, Леи. Ты всегда видишь в каждом лучшее.

Я хватаю её за щёки, из глаз текут слёзы:

– Это потому, что в тебе так много хорошего. Ты невероятная, Майна.

Когда она отвечает, её слова – всего лишь шёпот, неровное трепетание, которое уносит ветром.

– Невероятная – это не то же самое, что хорошая.

* * *

Той ночью, кажется, впервые за несколько месяцев, мы с Майной занимаемся любовью. Хотя в последний раз это было чуть меньше двух недель назад – ночью на лодке, пересекавшей океан в Китори. Кажется, с тех пор прошла целая вечность. Как будто тогда мы были совсем другими. От прикосновений Майны я всегда чувствовала обновление, её нежность и желание высвобождали во мне свежие запасы энергии, открывали новые резервуары любви и силы, о которых я и не подозревала. Но сегодня вечером её прикосновения меня опустошают. Мы прижимаемся друг к другу, наши губы и тела сливаются воедино, и когда мы отрываемся друг от друга, я чувствую, что меня стало меньше – даже меньше, чем наполовину. Я чувствую себя расколотой, опустошённой, разделённой на части.