Книга Сильвер, страница 161 – Оливия Левез

Я думаю о рыбах, которых видела на стенах-проекциях, и говорю:

– Большой Барьерный риф.

Произнесенное вслух почти кажется реальным. Если только мы продолжим разговаривать, если только мы продолжим держаться за руки.

«Не останавливайся. Никогда не останавливайся».

Тогда мне не придется идти к Харибде. Не придется покинуть его.

– Мы могли бы посетить каждую зону темного неба по очереди. Не потому, что так надо, а потому, что у нас есть такая возможность. Пустыню Атакама. Национальный парк Крюгер. Юту. Обсерваторию Мауна-Кеа на Гавайях. Ла-Фортуну в Коста-Рике. Мы могли бы путешествовать на мотоцикле. Вести его по очереди. – У него сонный, замедленный голос.

– Мы отправимся в зону темного неба, – повторяю я. Пытаюсь улыбнуться, но мое лицо не хочет подчиниться.

«Пожалуйста, не прекращай говорить. Я не уйду, пока ты не перестанешь говорить».

Но он окончательно закрыл глаза. Дыхание стало глубже. Я тщательно изучаю его лицо, каждую черточку. Каждую неровность, каждую пору.

– Не могу дождаться, – говорю ему. Я целую его щеку, и он вздыхает.

– Я люблю тебя, Сильвер.

Харибда была права только насчет одного: быть человеком – это боль и агония.

Девушка в зеркале смотрит в ответ. Ее глаза горят серебром, радужки закручиваются и движутся как расплавленный металл и дым. Ей хочется спать, отложить то, что должно случиться, на потом, но она не может. Когда-то она крала у Сильвии жизнь, но больше этого не делает. Скоро и подобие ее тела перестанет существовать.

Она выглядывает в окно. Горизонт светлеет. У нее мало времени.

Девушка оглядывает комнату и свои немногочисленные вещи. Трогает платье цвета павлина, то самое, которое она надевала на выставку. Берет лист бумаги, прижимает его к лицу. Это рисунок, причем один из ее любимых. На нем они все вместе сидят на диване, голова Пеппер лежит на ее коленях. Трехпалый вместился тоже между ними, улыбка растянута до ушей. Девушка, стоящая у окна, целует рисунок.

По лестнице поднимается собака. Ее хвост медленно виляет, а влажные глаза пытаются понять. Девушка кладет ладонь на собачью голову и шепчет ее имя.

Она бросает последний взгляд на комнату парня, идет к двери. Сворачивает на дорожку, ведущую к холмам. Она доходит до ступеней и карабкается наверх. Прочь от человеческого поселения, обратно туда, где ей и место.

Небо низко нависает над землей. Каждый шаг словно налит свинцом. Смотреть вниз, на городок, больно. Холмы тоже заставляют мое сердце болезненно сжиматься от того, какие они красивые. В тени деревьев я вижу Финча, на склон холма ложится свет. В пении птиц звучит его имя.

Я медленно карабкаюсь наверх, мимо кустов утесника, вдоль кроличьих троп, к самому Обожженному холму. Теперь холмы озарены светом и пульсируют. Харибда ждет меня у вершины, маскирующее ее облако рассеивается. Теперь я вижу ее истинную форму, делаю шаг вперед, встаю под ее луч – сильный, мерцающий.

Добро пожаловать назад, Первый Пионер. – В голосе Харибды звучит ледяной триумф. – Мы тебя ждали. Готовься к обновлению Защиты.

Я делаю глубокий вдох.

– Нет.

Мы сказали, готовься к обновлению Защиты.

– Никакого обновления, пока вы не освободите девочку.

Вдалеке слышны крики и возня. Похоже, на холмах есть люди.

Мы не выполняем приказов! – Голос Основателей переходит на визг. Я задаюсь вопросом, как я вообще когда-то могла находить его ласковым.