Книга Сильвер, страница 163 – Оливия Левез

Его голос надламывается. Он падает на колени:

– Ты убедила меня в том, что ты вернешься! Мы собирались вместе смотреть на звезды!

Мои слова застревают в горле.

– Хотелось бы мне, чтобы все было по-другому. Мне жаль, – шепчу я. Чувствую что-то на своем лице, что-то мокрое.

Слезы – теплые, настоящие, болезненные.

– Ищи меня в звездах, – шепчу я, а потом встаю под порталом и поднимаю руки к холодному свету Харибды.

Я растворена.

Я снова возвращаю вещественность.

Я среди коридоров, их бронированных стен – белых и кристаллических. Я скольжу, меня несут вдоль них.

Я лежу на платформе. Меня связали жгутиками. Воздух – льдистое дыхание. Пронзительный свет ламп слишком белый.

Голос приказывает мне лежать неподвижно. Он нематериальный, успокаивающий, бессердечный.

Мне страшно.

Ложе наклоняется. Надо мной – глиф^[32]. Синий океан, голубое небо, пурпурные цветы. Виды с идеальной планеты, завихрения синего и зеленого. Она очень похожа на Землю.

Загорается луч обновления Защиты.

Начать считывание информации. Начать считывание информации. Начать считывание информации.

Я полностью открыта. Луч света тыкает в меня, словно требовательные пальцы, пытается собрать все, что поглотила моя кожа. Я не должна бояться, мне нужно помнить о своем плане. А для этого мне нужна сила. Я должна призвать мою новую силу. Я закрываю глаза и думаю о ночах, густо усыпанных звездами, о теплом дыхании Финча, смешивающимся с моим, о руке, сжимающей мою. Ко мне приходят слова:

«Как ты думаешь, звезды помнят?»

«Ты ей нравишься, правда, Пеппер?»

«Я не знаю почему, но с тобой я чувствую умиротворение».

Я улыбаюсь.

Так много прикосновений от стольких людей. – Основатели не сдерживают презрения, читая мои мысли. Моя кожа ежится под тычками усиков. Но мне надо обуздать эти воспоминания, не дать им испортить их.

«Должна оставаться спокойной. Должна сосредоточиться».

Пчелы. Звук обновления Защиты похож на пчел летом, на то, как трепещут их крылышки, когда они, зависнув над цветком, пьют сладкий нектар. Вспоминаю звучное земное слово – «жужжание». Концентрируюсь на нем. Теперь мне не страшно. Я вспоминаю, что должна сделать.

Пора повернуть процесс вспять. Теперь уже я сканирую их.

Я сосредоточиваюсь, и луч Защиты становится ярче. Думаю о плане Основателей. Обыскиваю их воспоминания. Помню, что у меня есть ключ доступа. Я призываю их портал. Вот так. Белый, гладкий, шипящий. Я открываю его и захожу внутрь.

Теперь я в зале Отбора.

И я наконец вижу, что случилось потом с теми, кто не прошел то, что стены-проекции нам не показали. Вот Кадет-4, тот самый, который дрожал и сомневался во время тестирования, тот самый, в кого запустили искры за провал. Я смотрю, как его заставляют подняться на платформу с Воронкой, заставляют посмотреть вниз. Теперь все ясно.

Продолжая сканировать, я вижу, как Кадет-4 поднимает голову, ненадолго, на его лице читается страх и что-то еще между экстазом и благоговейным ужасом. Ему говорят войти внутрь, и он слушается. Его, как и меня когда-то, научили тому, что Воронка – это и сила, которой нужно страшиться, и объект почитания. Наивысшее наказание одновременно является и наивысшей жертвой.

Воспоминания мелькают все быстрее и быстрее, пока я проецирую сознание Основателей на собственную кожу.

Я вижу, как один кадет за другим поднимаются на платформу и прыгают. Все те, кто потерпел неудачу на корабле, все разведчики Первой волны. Яркая кожа младенцев, вырванных из их капсул. Моя собственная кожа вибрирует под новой ношей.