Книга Последний дракон Востока. В нитях любви, страница 102 – Катрина Кван

– Я просто хотела, чтобы все закончилось, – всхлипнула она. – Я знала, что тебя снова ждет трагическая смерть, так что я подумала…

– Ты подумала и решила убить меня, – прошептал я с ужасом.

– Это должно было быть милосердием, – настаивала она. – Я… я толкнула тебя. Держала под водой.

Я отшатнулся, внезапно ощущая к ней страх и отвращение. Вспомнил, что она говорила мне, когда мы были внизу, в ловушке. Те слова, которые она сказала, когда я убил того людоеда.

«Это было милосердие. Ты правда думаешь, что его Судьба хотела бы видеть его таким?»

– Как ты могла? – Мое дыхание стало прерывистым.

– Я тут же пожалела об этом, – в отчаянии сказала она, вцепившись в мои одежды, словно пыталась удержать меня. – Не смогла смотреть, как ты борешься со смертью. Я вытащила тебя, пока еще было не поздно, но наша нить… – Она сглотнула. – …Наша нить уже была повреждена. Она посерела, начала разрушаться. Но не разорвалась. Потому что я… я не смогла довести это до конца.

– Ты не смогла довести до конца мое убийство?

Я отступил еще дальше, с ужасом глядя на нее, совсем не понимая, как мне реагировать. Кинуться на нее в ярости? Рухнуть на землю в слезах? Но вместо этого я не чувствовал ничего. Совсем.

– Скажи хоть что-то, Сай, – умоляла Цзинь. Голос ее задрожал.

– А что тут говорить?

– Прости меня, мой любимый. Я так сожалею.

– Я думаю… – Я сглотнул. – Думаю, мне нужно побыть одному.

Цзинь дернула меня за рукав:

– Нет, прошу…

– Просто останься здесь.

Собственный голос показался мне чужим. Пустым, холодным.

– Я вернусь в деревню, возьму припасы для пути. А ты… просто не попадайся мне на глаза.

Я развернулся и ушел. Абсолютно разбитый. Шел обратно в деревню, грубо раздвигая ветки и ломая сухие сучья под ногами. Часть меня жаждала вырвать собственное сердце, лишь бы избавиться от этой боли. Хотелось кричать, метаться, рвать землю под ногами. Как могла моя Судьба совершить столь ужасное? Цзинь говорила, что это было бы милосердием. Но для кого?

И все же чем больше я думал, чем глубже ставил себя на ее место, тем меньше мог ее винить. Если бы все было наоборот, смог бы я смотреть, как она умирает снова и снова на протяжении тысячелетий? Ответ пришел мгновенно – нет. Моя любовь к этому дракону простиралась сквозь жизни, сквозь тела, сквозь время. Я бы выбрал ее даже перед местом в Небесах. Если бы мы поменялись местами, я тоже бы обезумел.

Когда солнце начало клониться к горизонту, я наконец достиг окраины деревни. Глубоко вдохнув, я двинулся вперед. Я не собирался ни с кем разговаривать. Я пришел за провизией и водой – не более.

Но не успел я сделать и пяти шагов, как понял, что что-то не так. Деревня, обычно наполненная звуками жизни, застыла в мертвой тишине. Не играли дети, не ходили по улицам крестьяне. Казалось, деревню покинули.

Тревога охватила меня, и я ускорил шаг, направляясь в центр деревни, надеясь встретить хоть кого-то. Я свернул за угол – и замер.

Жители деревни, связанные и с кляпами во ртах, сгрудились в центре площади. Вокруг них стояли имперские солдаты, держа мечи у их горла. Даже детей взяли в плен – они больше не могли спрятаться в объятиях своих матерей, их руки были скручены за спиной.

Высоко над деревней раздался каркающий крик ворона. По спине пробежал холод. Мне не нужно было поднимать голову, чтобы знать: у него три лапы и алые глаза. Он здесь. Я чувствовал его присутствие в дыхании ветра – человека, чья жадность обрекла нас на бесконечные страдания.