Книга Последний дракон Востока. В нитях любви, страница 32 – Катрина Кван

Фэн не ответила.

– Я у тебя в долгу, – продолжил я. – Ты спасла мне жизнь. Остальные не торопятся присоединиться к твоей охоте, так возьми меня. Можешь даже использовать в качестве приманки. С напарником ты точно добьешься желаемой славы.

Девушка молчала. Тени вокруг удлинялись, серебряная луна поднималась все выше. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Фэн наконец заговорила.

– Ладно, Заварник. Можешь пойти со мной. Но запомни – встанешь у меня на пути или попробуешь украсть мою добычу, распорю тебя от горла до живота.

Я медленно кивнул, стараясь не смотреть на ее нож.

– В этом я даже не сомневаюсь.

Мы провели в пути четыре дня и три ночи, деля одну лошадь на двоих, продвигаясь все дальше на юг и приближаясь к полуострову Бошань. Я слышал немало историй о Лунхао, столице Южного царства. Говорили, что это крепость в крепости. В самом ее сердце стоял Нефритовый дворец – когда-то дом императорской династии, высеченный из цельного куска нефрита, от основания до самой вершины. Именно благодаря этому он и получил свое название. Но это было века назад. Правлению династии пришел конец – говорят, именно восстание смело правление с лица земли.

Сейчас Южным царством управляли провинциальные министры, хотя, если верить слухам, они куда больше занимались междоусобными ссорами, чем государственными делами. А страдал простой народ. Неудивительно, что император Жун решил начать войну. Завоевать врага, который уже сам по себе был расколот на части, куда проще.

Теперь Нефритовый дворец пустовал и гнил, а по его залам бродили призраки владык былых времен, их наложниц и евнухов. Говорили, что охотники за сокровищами пробирались туда по ночам, прихватив с собой инструменты, чтобы отколоть куски нефрита и продать их за большие деньги. Они брали столько, сколько успевали, пока не обращались в бегство из-за странных звуков в коридорах. Некоторые уверяли, будто в покоях дворца рыщут два девятихвостых лиса, охотясь за неосторожными душами. Правда, ни один смельчак так и не осмелился проверить это.

По крайней мере, так рассказывали странствующие торговцы. Я был еще мальчишкой, когда слушал их истории, впитывая каждое слово. Все, что лежало за горной границей, оставалось для меня тайной. Возможно, я бы даже воспринял это путешествие как великую авантюру, если бы не беспокойство о матери, которое преследовало меня на каждом шагу.

Но так было не всегда. Я четко помнил тот день, когда мой мир перевернулся, а беззаботное детство оборвалось в одночасье. Утро после похорон А-Ба. Обычно мама всегда вставала первой, но в тот день я нашел ее в спальне, свернувшуюся калачиком в одном из старых халатов отца. Сказала, что он все еще пахнет им. Несколько дней она не ела, не спала. А-Ма не двигалась, словно ее пригвоздило к постели горем. В пятнадцать лет я вдруг остался единственным мужчиной в доме. И был полон решимости позаботиться о матери любой ценой.

За неделю я научился готовить. Часами стоял у прилавков с уличной едой, наблюдая, как торговцы готовят горячие блюда в кипящих котлах, запоминая специи, вникая в каждый шаг рецепта. Одни прогоняли меня, ворчали, что мешаю работать, но другие жалели. Бедный мальчик потерял отца. Пусть учится.

Однако больше всего меня пугал чайный домик. Я не умел обращаться с гостями. У меня не было ни той харизмы, что была у А-Ба, ни его добродушного юмора. Я не мог болтать со взрослыми о политике или философии, да и обсуждать погоду мне было неинтересно. Но я знал одно – если хозяин в чайном доме плох, долго ему не продержаться.